Последний круг - [19]
Еще студентом Никифоров крепко дружил с Алексеем Максуновым, самым первым советским стайером европейского уровня. На спартакиаде 1928 года Максунов обыграл всемирно известного финна Вольмари Исо-Холло, завоевавшего позднее звание олимпийского чемпиона. Работая вместе с Максуновым, Никифоров приобрел первые навыки практической тренировки стайера, а надо сказать, что Максунов, пользовавшийся тогда финской методикой, был сметливым и смелым парнем. Этот творческий подход к признанным системам остался у Никифорова на всю жизнь. Ни один из его учеников не тренировался так, как остальные товарищи по команде. У каждого свой маневр — и в тренировке, и на соревнованиях. Может быть, именно эта непохожесть тренировочных схем и затруднила потом восприятие методов Никифорова как единой системы.
Перед войной Никифоров подготовил группу стайеров молодых стайеров из числа студентов-лестгафтовцев. Они только-только начали выходить на всесоюзную арену, обещая стать бегунам высшего класса. Но наступил грозный 41-й, и из четырехсот добровольцев института физкультуры были созданы партизанские отряды, которые долгие месяцы действовали в Псковской области. Эдуард Оквецинский, Владимир Себейкин, Владимир Подьяков — те, с кем Никифоров связывал надежды, погибли в боях. Да и самому Григорию Исаевичу было не до рекордов в те времена. В первые дни войны он вступил в дивизию народного ополчения Октябрьского района Ленинграда. Провел все 900 блокадных дней в героическом городе.
Позднее, значительно позднее, Никифоров вырастил плеяду выдающихся бегунов, которую возглавили Куц, Болотников, Попов. Кто знает: не будь войны, может, стали бы великими бегунами Оквецинский или Себейкин? Быть может, именно они оказались бы конкурентами знаменитого шведа Гундера Хэгга, который расправлялся с мировыми рекордами в 1942 году?
В послевоенные годы все сильнейшие бегуны мира тренировались по интервальному бегу немца Гершлера. Это монотонная тренировка, которая рассматривалась лишь как сумма километров, а не как комплексное воздействие на организм, давала преимущество самым старательным и пунктуальным. Гершлер был неоспоримым авторитетом. Интервальный метод считался вершиной тренерской мысли. Один знаменитый бегун сказал тогда: «Меня побьет тот, кто будет тренироваться больше, чем я. А больше, чей я, тренироваться невозможно». Но Куц тренировался гораздо меньше своего именитого соперника. И все-таки побеждал его.
Этого не могли объяснить и говорили об очередном «русском чуде», исключении из правил. Но потом пришли Иван Филин и Сергей Попов, которых до появления Бикилы Абебе называли величайшими марафонцами всех времен. Стало неудобно говорить о феномене-одиночке. Позднее «австралийский маг» Перси Черутти, подготовивший олимпийского чемпиона Герберта Эллиота, скажет: «Мы учились у Никифорова и Куца». Еще позднее эти слова повторит Рон Кларк.
Никифоров создал систему тренировки, качественно отличную от интервальной. Сейчас ее называют вариативной. Смысл ее заключается в повышении общей выносливости спортсмена с помощью многолетних длительных пробежек в относительно невысоком темпе, а на этом фоне — к повышению скоростных кондиций, которые достигаются многократными пробежками в высоком темпе на ограниченных отрезках. Черутти и Лидьярд развили и усовершенствовали систему Никифорова, и сейчас все сильнейшие бегуны мира пользуются в своей тренировке различными вариантами этой системы, хотя сам Никифоров в последние годы постепенно отходил от дел. Мало того, его идеи широко используются для развития выносливости во многих видах спорта, а также в оздоровительных целях, не связанных со спортивными рекордами.
Сказанное вот так, в одном абзаце, это выглядит вполне ясным и простым. Но потребовалось десять лет, чтобы из тумана к хаоса тренировочных планов, бесчисленных методических статей, рекордов, поражений, диссертаций вырисовывались контуры системы. Даже Артур Лидьярд, человек, склонный к регулярной публикации своих идей и соображений, тренер, которому страшно повезло в том, что рядом с ним всегда был такой блестящий и серьезный журналист, как Гарт Гилмор, делающий работу своего кумира достоянием читателей, даже этот умница Артур Лидьярд только после издания своих нашумевших книг «Бег к вершинам мастерства» и «Бег ради жизни» осознал свою работу как цепь в системе, основанной Никифоровым и продолженной Черутти.
Почему же так мало задумывались в смысле деятельности Никифорова? Я внимательно прочитал десятки книг и брошюр о беге на средние и длинные дистанции. Лидьярд, Черутти, Стампфл, Гершлер, сотни имен тренеров и спортсменов, графики, недельные и месячные планы. Все, что угодно, все, кто угодно. Но только нет имени Никифорова. В лучшем случае упоминается, что он был тренером Куца. В толстенькой и неплохо написанной книге о советской легкой атлетике 50-х и 60-х годов Никифоров упомянут лишь в эпизоде, когда Куц попал в Мельбурне в автомобильную катастрофу. В библиографическом справочнике «Литература на русском языке по легкой атлетике (1898–1961 гг.)» среди 4260 названий я нашел лишь упоминание о диссертации Г. И. Никифорова «Методика тренировки в марафонском беге», 1955.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Харламов — это хоккей, но хоккей — это не только Харламов. Так можно афористично определить главную мысль книги знаменитого хоккеиста. Итак, хоккей и хоккеисты, спорт и личность в книге Валерия Харламова.
Двадцатая книга серии «Спорт и личность» — о боксе. Воспитательные функции бокса, как спорта жесткого и бескомпромиссного, формирование характера подростка, проблема раннего возмужания через супермужской вид спорта — бокс, вопросы нравственного и физического самоутверждения, прикладное значение бокса — в таких направлениях разрабатывает главную идею своей книги Альгирдас Шоцикас, выдающийся боксер-тяжеловес, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР.Как бы невзначай оброненная в одной из глав фраза Шоцикаса: «Бокс учит мужчину по паспорту стать мужчиной по факту» — могла бы стать великолепным и точным эпиграфом к его книге, которую он назвал «Четвертый раунд».
