Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - [8]

Теперь в Англию отправилась представительница женской части семьи Кобургов. Это была овдовевшая тетка Альберта, принцесса Виктория. Ее избранником стал принц Эдуард, герцог Кентский, четвертый сын Георга III, ставший после смерти Шарлотты наследником трона, — личность экстравагантная и малосимпатичная. У него была любовница-француженка, с которой они дружно и успешно транжирили государственную казну. Эдуарда сумели убедить, что он должен выполнить свой долг перед Англией — обеспечить продолжение королевского рода. Через год у молодых родилась дочь — будущая королева Виктория. Любви, душевной близости между супругами не было. Кроме того, Эдуард не говорил по-немецки, а Виктория не знала ни слова по-английски. Через год после рождения дочери Эдуард благополучно отошел в мир иной. Детство его дочери Виктории, будущей королевы, счастливым не назовешь — до нее никому не было дела. Исключение составлял принц Леопольд, который покровительствовал девочке, очевидно прикидывая, что это была бы неплохая партия для племянника, подраставшего в Саксен-Гота-Кобурге.

Отец Альберта герцог Франц служил в прусской армии, однако его брату, Леопольду, пруссаки были явно антипатичны. Нелюбовь была вызвана личными мотивами — в 1814 году он хотел «округлить» границы герцогства в Тюрингии, прихватив кое-что у соседей, и рассчитывал, что прусский король поддержит его притязания, но тот его подвел. Тем активнее он стал проводить в жизнь заповедь, которую сочинили для себя Габсбурги: пусть другие ищут удачи в войнах, благословенная Австрия будет искать ее в браках. Династические связи плюс либерализм — вот что нужно Европе; таково было кредо Леопольда. Наш герой, будущий кайзер Вильгельм II, усвоил первую часть этой формулы; что касается второй, то, поиграв в либерала, он быстро остыл к этому амплуа.

Но вернемся к Леопольду и Альберту. Антипатия к Пруссии толкала первого к поддержке притязаний Австрии на гегемонию в Германском Союзе. Его племянник придерживался иной ориентации: в Пруссии он видел потенциальную силу, которая могла бы привести к объединению Германии. Он мечтал о превращении Пруссии в либеральную конституционную монархию и писал об этом королю Фридриху Вильгельму. По его мнению, Пруссия могла выступить с инициативой создания центральных административных органов во Франкфурте, в работе которых со временем стали бы участвовать и другие германские государства, включая Австрию. Сомнительно, чтобы эти послания оказали какое-либо влияние на адресата. Впрочем, через год началась революция, и задача объединения германских государств стала первоочередной. Большую заинтересованность эти идеи нашли у брата и вероятного наследника короля, принца Вильгельма. По крайней мере последний был твердым сторонником единства Германии, и, пока он оставался под влиянием своей супруги (напомним — это была Августа Саксен-Веймарская), либералы, собиравшиеся в ее салоне, могли рассчитывать хотя бы на спорадические вспышки симпатий к их взглядам со стороны наследного принца.

III

Кобург был тесен для Альберта, честолюбивого молодого человека с большими политическими амбициями, и он отправился учиться в Боннский университет, который в то время был оплотом либеральных идей. Молодой принц слушал лекции философов Августа Вильгельма Шлегеля и молодого Фихте, историка Бетман-Гольвега (его внук позже стал одним из последних канцлеров Германской империи). Альберт стал членом аристократической студенческой корпорации «Боруссия» (впоследствии в нее вступит и Вильгельм II).

На рынке невест для женихов из протестантских династий самым вожделенным призом была королева Виктория, которая взошла на британский престол в 1837 году, будучи восемнадцати лет от роду. Лондон стал местом паломничества для многочисленных отпрысков немецких владетельных князей. Английский премьер лорд Пальмерстон ядовито заметил по этому поводу. «На нас пролился настоящий дождь немецких принцев. Всем вдруг захотелось побывать в Англии».

Зимой 1840 года приз нашел наконец своего счастливого обладателя, им оказался Альберт Кобургский. Отправляясь в Англию, он послал своей бабушке письмо, где заверил ее в том, что «никогда не перестанет быть лояльным подданным Германии и Кобург-Готы». Такие излияния можно назвать выражением цельности натуры либо ее негибкости — читатель сам волен выбрать подходящую характеристику; для нас же представляет интерес то обстоятельство, что абсолютно те же чувства владели его дочерью, когда восемнадцать лет спустя она отправилась в обратном направлении — из Англии в Германию в качестве супруги наследника прусского престола. Только в ее случае страной, лояльность которой была для нее превыше всего, являлась, естественно, Великобритания.

Биографии отца и дочери обнаруживают поразительные параллели. Прием, который ожидал обоих в их новом отечестве, никак нельзя было назвать теплым. Англичане за столетие с лишним правления Ганноверской династии едва-едва успели привыкнуть к чужеземцам на троне (а те, в свою очередь, наконец-то стали пользоваться английским в качестве первого языка), и вот пожалуйста: опять заморский принц в качестве продолжателя королевского рода! Альберту пришлось приложить немало усилий, чтобы получить признание своих действительно выдающихся личных качеств со стороны британской публики. Общее мнение англичан сводилось к тому, что принц чересчур образован, а светской беседы поддержать не умеет. Альберт со своей стороны никак не мог понять (как в будущем и его дочь — прусская принцесса), почему ученые и интеллектуалы считаются неподходящими персонами при королевском дворе. Его способностями к государственной деятельности Англия не воспользовалась. Он хотел получить титул пэра, что позволило бы ему стать членом палаты лордов и таким образом получить скромную возможность участвовать в политической жизни своей новой родины. Однако Виктория наложила вето: она ревниво относилась к своим монаршим прерогативам и не желала делить их ни с кем — включая и любимого мужа.