Последний из рода Грифичей - [5]

К вискам начала приливать кровь, я чувствую усиливающийся стук сердца, еще мгновение — и оно выскочит из груди. Гнев и злоба возрастали ежесекундно. Антуан что-то говорил, но с каждой секундой его речь становилась протяжной и мало понятной, его движения, которыми он жестикулировал, медленными. Он издевается надо мной?

Встав со стула, я хотел взглянуть ему в лицо. Оказавшись рядом, он продолжал смотреть в ноги, его голова поднималась медленно, словно в замедленной сьемке, наконец наши взгляды встретились. И он нелепо отпрянул от меня, так же медленно, как и поднимал голову, если бы не спинка стула, на котором он сидел, точно бы упал. Тут я услышал протяжный и долгий стук в дверь.

— Да, войдите! — грубым голосом ответил я.

Дверь распахнулась, слуги принесли ужин. Биение сердца пришло резко в норму, кровь от висков отхлынула. Вносили разные яства: запечённого молодого поросенка с золотисто-блестящей корочкой, копчёного каплуна, запечённую рыбу различных сортов, выпечку, фрукты. Все блюда были на больших серебряных подносах с изящной гравировкой. Также принесли два больших серебряных кувшина с красным вином, гравированными вензелями и ручкой под стать гравировке. Поставив все угощения на стол, слуги удалились.

Я взглянул на Антуана. Он сидел на стуле, зажавшись и часто дыша, как будто задыхался, в его глазах я видел тот же страх, как и внизу при первой нашей встрече.

— Что с тобой?

— Как вы это сделали, господин? — он вновь начал дрожать.

— Ты о чем? — я недоумевал.

— Ваша светлость, вы только что сидели напротив меня за столом, — указал пальцем на стул с противоположной стороны стола. — Я только моргнул, а вы уже стоите возле меня, и ваши глаза были белые, как скорлупа от яиц, но сейчас они снова нормальные.

— Что за вздор, ты че несешь? Я встал и подошел к тебе, это ты устроил тут представление пантомимы в замедленных действиях.

Налив вина в бокал и оторвав ногу копчёного сочного каплуна, я уселся в каминное кресло. Антуан смотрел на меня голодными глазами. От такого взгляда у меня вино в горле встало комом.

— Принеси поднос со стола с копченым поросенком и кувшин вина, — мой голос прозвучал словно приказ.

Антуан принес поднос и поставил его рядом с камином.

— Ешь и пей, — проговорил я задумчиво.

Размышляя о случившемся и наблюдая, как голодный парнишка просто с какой-то яростью уничтожал запечённого поросенка, я спросил его.

— А как ты смог проникнуть на данное мероприятие, ведь тут полно охраны? — поинтересовался я у Антуана.

— Ваша шветлошть, — с набитым ртом ответил Антуан, после чего, сделав пару глотков вина, продолжил, — одному пройти достаточно легко, поскольку продуктов в замок везут очень много и стража не досматривает повозки. Вот в одной из них я и пробрался во дворец. Добравшись до входа на кухни, смешался со слугами и помог разгрузить продукты. Ну а после спокойно прошел в коридор и увидел, куда несут слуги угощения. И пробрался в зал, после спрятался за палантином, ну а дальше вы сами знаете.

— Да уж, охраны никакой, все по классике, — пробормотал я себе под нос.

Обглодав ногу каплуна, бросил кость в камин, который уже догорал. Допивая второй бокал вина, я размышлял о сегодняшнем дне, что со мной произошло и как я здесь оказался. Я хотел поскорее проснуться и оказаться в кресле самолета, надеясь, что это был всего лишь странный сон.

Глава 2

Яркие солнечные лучи коснулись кожи, и по телу — от головы до кончиков пальцев и от ладоней до самого сердца — разлилась приятная теплота. Разлепив глаза, я надеялся увидеть перед собой кресло самолета. Но мечте не суждено было сбыться, вместо этого я увидел храпящего Антуана, свернувшегося калачиком у моих ног на полу. Рядом с ним лежал пустой серебряный поднос, на котором еще вечером был запечённый поросенок, а сейчас лишь обглоданные кости и пустой кувшин из-под вина.

С трудом встал с кресла, чувствуя, как при любом движении ноет каждая мышца в теле, спину и кости ломило, руки и ноги затекли. По привычке, выработанной еще с интерната, я разделся, оставив на себе только брэ[1], принялся делать утреннюю зарядку: отжимания, приседания, а также стойку в планке.

В дверь неожиданно постучали. В коридоре оказались слуги. Позволил им войти, они внесли ушат теплой воды в комнату и поставили неподалеку от камина.

В отражении воды на меня смотрел мужчина лет тридцати, с мощной шеей и плечами, а также мускулистой грудью, на которой виднелись два ярко выраженных шрама. Шрамы были свежими, год или полтора от силы. Тяжелые черные волосы свисали на лоб, прикрывая рваный шрам над бровью. Брутальные черты лица, мощные скулы и гладко выбритый подбородок, орлиный нос — незаурядная внешность. Это было не мое лицо. Однако голос был все тот же, мой, и это удивляло.

От шока я уселся на пол и пребывал в прострации. Какого черта? Это не я, а вокруг, получается, все настоящее, а не бред моей больной фантазии.

Меня никто не беспокоил и не трогал в этот момент. А слуги застыли рядом, как оловянные солдатики.

Найдя в себе силы, я все же поднялся. Умылся и ополоснул торс, а слуга подал свежую рубаху. После чего сообщил, что герцог готов меня принять и сейчас находится в своих покоях.