Последний из нас - [21]

Глава 8 Горячая точка

Подмосковье.

На войне страшно. Просто невыносимо страшно. Когда над головой рвутся снаряды, свистят пули, стонут умирающие товарищи и сослуживцы, когда ни одна из воюющих сторон не может сдвинуть линию обороны хоть на несколько метров. Ведь за спинами героев — защитников настоящие города, и борются они не за грязную продажную всласть, а за женщин и детей, которые могут спать спокойно, пока они, молодые вояки на фронте. Страшно, когда на минуту представишь, что грозный, жестокий враг прорвётся ночью через границу и разъярённый кровопролитными боями, бросится рушить города, убивать невинных жителей. Эта мысль не даёт спать часовым, эта мысль заставляет биться яростнее, эта мыль в голове солдат обоих армий. Не становится менее страшно, даже когда не бомбят самолёты, и когда артиллерийских установок не так много, даже когда знаешь, что и армии не столь многочисленны. Дым, гарь, мёртвые тела, глубокие воронки от снарядов, треск пулемётов и сотен автоматов, страшная бомбёжка, вот от этого всего и бежала юная Наташа Белова.

Она сидела в телеге, сжимая в своей тоненькой руке, крупную руку раненого бойца. Рядовой плакал, молил божественную девушку помочь, да только что для него могла сделать охваченная ужасом журналистка? Десять пар поджарых и выносливых лошадей неслись по пыльной дороге, таща за собой по одной телеге с ранеными.

У майора Платкова Василия Николаевича страх перед смертью сглаживала симпатия к новенькой девушке. Вот и сейчас, когда рядом кричали, и стонали несчастные люди, в воздухе свистели осколки, жужжали пули, он завороженный смотрел на испуганную журналистку. Перепачканная грязью, кровью раненых, которых помогала перетаскивать из горящего госпиталя, в съехавшей на бок пилотке, из-под которой выбивались русые пышные волосы, Наташа казалась офицеру божеством, спустившимся прямиком с небес. Не стану говорить, что она была красивая, это разговор относительный, и как говорится: о вкусах не спорят. На ней была камуфляжная куртка, штаны с множеством карманов, и кроме сумки через плечо ничего в ней не выдавало журналистки.

— Пригнитесь, робяты! — проорали впереди.

Длинной очередью из леса залаял пулемёт, с противоположной левой стороны десятки автоматчиков, обрушили свой огонь на беззащитный обоз, ликуя, когда из повозки с красным крестом вываливался очередной мертвец. Платков навалился на Наташу, сидящую прямо перед ним, и прикрыл собой. Крупные пулемётные пули кусали борта телег, чавкали, попадая в тела лошадей и людей, барабанили о стволы деревьев. Одна из повозок ушла в сторону, но испуганные кони были неуправляемы, ударившись о стену леса, телега перевернулась. Наташа и Василий ехали в середине колонны, потому их миновало большинство пули, но две последние повозки остановились.

Когда на всех парах колонна пролетела опасный участок, и выскочила змеёй в поле, республиканцы подняли головы. Вслед им доносились радостные крики, солдат в светло — зелённых гимнастёрках в красными пятиконечными звёздами.

Платков смотрел на растрёпанную Наташу влюблёнными глазами, морщась от боли.

— Господи! Ты, ранен? — испугалась девушка, глядя на расплывающееся багровое пятно, на левом предплечье спасителя.

— Нет, Наташенька, всё хорошо.

— Как же хорошо — то? У тебя кровь!

— Я вижу, но мне не больно.

Белова достала бинт, и неумело замотала рану.

— Васенька, держись, ты держись, уже скоро.

Передняя телега остановилась — там была подстрелена лошадь. Лихо, свернув в кювет, и объехав преграду по полю, колонна двинулась дальше.

— Сестричка… — прошептал раненый боец, сжав ладонь Наташи, которую не выпускал.

— Вот, попей миленький.

Пересохших губ коснулось холодное горлышко фляги.

Закат поредевшая колонна встретила в полевой ставке, всего в нескольких десятках километров от Москвы. Белоснежные палатки штабных офицеров, смешивались с пыльными — солдатскими, если мысленно убрать все вышки с пулемётами, доты из мешков с песком, то остался бы маленький хутор. В немногочисленных избах ночевали высокие чины, а раненых держали в длинном амбаре. Людей в ставке было много, все занятые своим делом, каждый суетился, и пытался помочь.

Наташа до ночи работала вместе с остальными санитарками, за несколько часов она разобралась, какие лекарства надо давать, какими мазями мазать ожоги, а какими раны. Измотавшаяся и усталая, она бы продолжала оказывать свою скромную, но такую необходимую помощь, если бы не гонец. Молодой рядовой, сказал, что её вызывают в штаб.

Быстро добежав до большой избы, на которой висело синее знамя с вышитым золотым львом — флаг НОР, она скромно постучала и вошла.

Платков не успел. Он так хотел поблагодарить свою пассию о спасении, хоть и не очень удачном — из — за туго связанного бинта у Василия посинела рука. Так он и присел на ступени, как верный пёс, ожидая хозяйку.

— А, Наташенька, очень вам рад. — радушно улыбнулся полный мужчина в новеньком, с иголочки, мундире.

— Подполковник Жабов, какая встреча, я тоже рада. — оправляя грязную куртку произнесла девушка.

Она уже встречала этого пренеприятного типа перед отправкой на Урал, тогда он пытался за ней ухаживать, но её скорый отъезд спас от Жабова.