Последний из Мраксов - [7]

– Я тоже надеюсь на это, – хмыкнул юноша.

Длинный протянул ему какие-то бумаги, в которых Певерелл, не глядя, поставил замысловатую закорючку, и, быстро поклонившись, направился к камину. Том отшатнулся от него. Джентльмен неловко потрепал его по голове, пробормотав:

– Не бойся, теперь твой дядя не доберется до тебя.

Затем длинный взял из пиалы, стоявшей на каминной полке, горсть уже знакомого Реддлу пороха. Он бросил его в камин и огонь, к огромному изумлению ребенка, вспыхнул ярко-зеленым светом.

– Министерство магии! – крикнул джентльмен, шагнув в пламя и исчезая в трубе.

Мгновение в комнате стояла полная тишина. Том, раскрыв от изумления рот, смотрел на камин. Взрослые наблюдали за мальчиком.

– М-министерство магии? – неверяще прошептал он. – К-какой дядя?

Раздался хлопок, и вдруг рядом с Реддлом появилось маленькое лопоухое существо. Оно пронзительно взвизгнуло и бросилось мальчику в ноги, заверещав:

– Прибыл молодой хозяин! Линки будет прислуживать молодому хозяину!

Этого Том вынести уже не смог. Потрясения этого дня, постоянные недоедания и утомительное путешествие в камине сделали свое черное дело. Маленькие ручки мальчика разжались, и книги со стуком приземлились на пол. Коленки ребенка подогнулись, и Реддл упал в обморок.

Домовой эльф завизжал еще пронзительнее, но его прервал насмешливый голос хозяина:

– Линки, отнеси Марволо в его спальню.

– Да, хозяин, – пискнул домовик и, подхватив хрупкое тельце, исчез.

– Милорд, Вам не кажется, что следовало лучше подготовить мальчика к приходу в волшебный дом? – поинтересовался мужчина, стоявший у стены.

– Думаешь, Ирвин, мне стоило сказать ему прямо в приюте: «Том, ты волшебник»? Он не поверил бы мне, да и потрясение было бы куда сильнее, – пожал плечами юноша, направляясь к выходу из комнаты.

– Как вам угодно, – поклонился ему собеседник. – Вы сейчас пойдете к мальчику?

Лорд Найджелус, уже подошедший к дверям и положивший пальцы на ручку, остановился и чуть повернул голову к Ирвину. С язвительной усмешкой он поинтересовался:

– Полагаешь, я собираюсь забыть о своих удобствах и провести всю ночь в кресле у постели маленького ублюдка?

– Сейчас ему не стоило бы оставаться одному, – осторожно заметил мужчина.

– С ним эльф.

– Этого не достаточно, милорд. Ему нужно внимание человека.

– За это я плачу тебе, – фыркнул лорд, покидая помещение.

– И о семейных проблемах тоже мне прикажете ему рассказать? – раздосадовано крикнул вдогонку Ирвин.

– Сам расскажу, – донеслось до него после некоторой паузы.

Оставшись один, Ирвин устало упал в ближайшее кресло. Некоторое время он сидел неподвижно, уложив руки на подлокотники и устремив взгляд в пространство, а затем вдруг резко вцепился пальцами в волосы и лихорадочно, словно в бреду забормотал:

– Сумасшедшие… они все сумасшедшие…

Глава 2

– Почему ты с ним? – Рон спрашивал это уже не в первый раз. Когда-то Гарри не мог дать ему внятного ответа. Почему он спит с Блейзом Забини? Потому что это удобно? Потому что это доставляет ему удовольствие? Потому что он любит Блейза? В то время, на пятом курсе, Поттер старался не думать об этом. Тогда он все чаще стал отгораживаться ото всех проблем, пытаясь отвлечься. С ним что-то происходило, он сам не знал что, но полагал, будто это так называемое подростковое созревание. А может быть, он просто сходил с ума.

Возрождение Темного Лорда само по себе было достаточно сильным ударом для подростковой психики, не говоря уж о смерти Седрика Диггори. Возможно, именно эти события были первыми камушками, выпавшими из идеальной кладки его самообладания. Впрочем, оно же никогда и не было идеальным. Он всегда был вспыльчив и несколько неуравновешен, не настолько, как писала об этом Рита Скитер, но все же. Мысленная связь с самым сильным темным волшебником столетия в течение года больше, чем что-либо другое, сводила его ума. И последним ударом стала смерть Сириуса. В Гарри словно что-то надломилось, жалобно завыв, и он вдруг почувствовал себя свободным. Это было очень странное ощущение. Чуть позже он понял, что благодаря всем этим потрясениям ему удалось сбросить какое-то заклинание, сдерживавшее его внутреннее я. И это «я» в самом начале он посчитал действительно страшным. Оно было темным, эгоистичным и трусливым.

Впрочем, уже во вторую неделю после гибели Сириуса это раздвоение личности показалось ему даже полезным. Оно мешало ему чувствовать, страдать. Хотя довольно скоро его обычное «я» возобладало над новеньким. Постепенно они сливались, и в одно прекрасное утро Гарри проснулся тем, кем он был сейчас.

– Почему ты с ним?

Потому что это привычно. Потому что лень что-то менять. Потому что Забини единственный разумный человек, с которым можно нормально поговорить. И нет, Гарри не любит его, потому что, кажется, с некоторых пор он никого не любит. Даже тебя, Рон.

– Я люблю его.

Потому что с некоторых пор лгать стало легко и приятно. Стало почти невозможно сбиться при вранье. Почему-то оказалось, что всегда проработаны несколько вариантов развития событий на любое свое действие или фразу. Почему-то мир вдруг стал казаться слишком сложным и серьезным.