Последний из миннезингеров - [20]

Шрифт
Интервал

Дмитрич подошел к церкви, двери которой, несмотря на мороз, были приоткрыты, протер затуманенные холодом очки, перекрестился у дверей Рождества Богородицы и шагнул внутрь.

В церкви не произошло ничего примечательного. Литератор купил в лавке у старушки самую дешевую свечку и поставил ее у лика Андрея Первозванного. Почему именно этот святой вызывал у Дмитрича наибольшее почтение, сказать сложно. Однако старушка из церковной лавки могла бы пролить свет на эту загадку или еще больше запутать любопытствующего, если бы сказала, что школьный учитель появляется здесь один раз в неделю и ставит свечки у той или иной иконы и что, как она ни пыталась уловить какую-то закономерность в действиях Дмитрича, ничего у нее не получалось, а когда однажды она осторожно спросила, не нужно ли мил человеку подсказать, куда поставить свечечку, литератор открыл было рот, но тут же раздумал говорить, покачал головой, наскоро поставил свечу на киот Христа Спасителя и опрометью выбежал из храма.

Выйдя из церкви в этот день, Дмитрич направился домой. По дороге он встретил кочегара Иорданова. Йорданов спросил у Дмитрича, будет ли тот похмеляться, на что Дмитрич возразил, что не употреблял вчера и не употребляет уже больше месяца. Кочегар Йорданов, хлопнув Дмитрича по плечу, посмотрел на литератора так, как смотрят на человека, у которого только что умер очень близкий родственник, а то и вовсе на покойника, и тяжелой поступью двинул дальше – к живым.

Дмитрич дошел до дому. Жена, рисовавшая плакат для новогодней дискотеки, поинтересовалась у супруга, сколько получают здоровенные мужики, у которых двухчасовой рабочий день. Дмитрич вопрос жены проигнорировал, взял с полки томик Афанасия Фета и направился в туалет готовиться к завтрашнему уроку.

10

На этом самом уроке, на который Дмитрич, наконец-то, не опоздал, произошел некий казус, связанный с формальным подходом к пониманию текста.

Ту самую Риту, которая давеча оказалась человеком настроения, Дмитрич вызвал к доске и попросил определить в одном из стихотворений Фета все, что отличает поэтическую речь от прозаической, то есть размер, рифму и прочие неведомые для многих хороших людей вещи. Остальные ребята без особого успеха пробовали сделать все то же самое, только не у доски, а за партами.

– Анапест… Катрен… Мужская рифма… Женская рифма… – бубнила Рита.

«Эта девочка может учиться! – думал тем временем Дмитрич. – Ей все это, кажется, интересно. А не организовать ли для таких звездочек литературный кружок?»

Поставив Рите пятерку в журнал, Дмитрич продиктовал детям домаху, а тут и звонок уже прозвенел, так что пришлось литератору снова ретироваться. Выходя из кабинета, Дмитрич зачем-то (эх, зачем?!) бросил взгляд на доску. Далее он и разочаровался в стиховедении:

И в большую усталую грудь
Веет ветер ночной. Я дрожу.
Я тебя не встревожу ничуть.
Я тебе ничего не скажу.

Осталось на доске.

«Как много общего между мною и этими детьми, – думал Дмитрич, вышагивая по улице. – Мне в шестнадцать лет очень нравились большие груди. Они мне и сейчас нравятся. У Риты же грудь маленькая. Она переживает. Но ничего… Вот родит… Вот родит! И…»

Педагогические размышления Дмитрича самым бестактным образом прервал кочегар Йорданов, обратившийся к литератору с традиционным вопросом. Узнав, что Дмитрич все еще ни-ни, Йорданов сокрушенно вздохнул и пожал учителю руку.

11

Уроки пошли своим чередом. День за днем, день за днем, день за днем.

«Рита – очень интересная девочка!» – продолжал думать Дмитрич, укладываясь спать примерно через неделю после «большой груди».

Рита оказалась профессиональной оговорщицей. Этому способствовали всякие такие штучки, которые есть у любого препода и, конечно же, были у Дмитрича. Литератор за годы работы в школе пришел к выводу, что класс нужно пробовать, а потом уже с ним работать. Рита помогла Дмитричу понять, как не надобно общаться с 106. Об этом можно было бы написать доклад с названием «О вреде формализма», но нам, наверное, достаточно и одного случая с «грудью», так что писать доклад мы не будем.

А Дмитрич тем временем обратился к формуле: будь человеком и разговаривай с детьми о том, что интересно тебе самому. Вот он и устраивал в начале урока по Толстому пятиминутки из Шекспира, рассказывал о трагедии «Гамлет», которую Лев Николаевич охарактеризовал довольно кратко: «Усовершенствованный „Разбойник Чуркин“». В конце урока по Достоевскому ронял реплику, что, мол, попалась ему такая книга Бернарда Шоу «Пигмалион», и вещь, надо сказать, прелюбопытная.

Вот на «Пигмалиона» и клюнула Рита.

– Прочитала я ваш рассказ, – похвасталась она в начале очередного урока. – Так себе, но прикольный.

– Так-так-так, – часто закивал Дмитрич, словно речь шла не о Шоу, а о младшем сыне самого Дмитрича, который был на самом деле долгожданным правнуком литератора, а самому Дмитричу стукнуло девяносто, – и что же, Рита, тебе показалось там прикольным…

– Ща… Я… – Рита достала из сумки книжку и открыла ее по закладке, выполненной в форме пятитысячной купюры. – Во! Элиза (Хиггинсу). Скотина вы толстожопая!

Далее Рита спохватилась, крикнула «ой, толстокожая» и довольно громко засмеялась. Впрочем, надо сказать, что смеялась она в одиночестве.


Еще от автора Александр Юрьевич Киров
Другие лошади

Главные герои повестей и рассказов из книги «Другие лошади» – люди, которые при разных обстоятельствах встречаются после длительной разлуки. Все они словно бы ждут какого-то чуда. Надеются, что встреча с прошлым изменит их жизнь в настоящем, поможет решить проблемы, снять накопленные «грузом лет» противоречия. Сквозь все произведения проходит мысль о том, что лечит не время и не безвременье, а воспоминания о лучших днях жизни, победах, больших и «местного значения». О любимых людях. Каждый из героев обретает силы и мужество от встречи со своим прошлым.


Рекомендуем почитать
Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


В мечтах о швейной машинке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.


Свет в окне

Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.


Против часовой стрелки

Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.


Жили-были старик со старухой

Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.


Любовь и голуби

Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)