Последний из эльфов - [15]

Тому тут же захотелось спросить, что же это за деньги.

Утвердившись в своем намерении, он все-таки решился:

— Слушайте, извините, что спрашиваю, а что это за монеты?

Лев даже не взглянул, ответил сразу:

— Это леи. Фсеобщие теньга. За один золотая лей есть сто серебрян бане. Фсе простто. Мошетте забрать себе. Наш этта теньга не есть нужен. Изфинить за мой язык. Дафно не есть практика. Но, не ф эттом ттело. Мы щас подъезжать к наш местто шительстфа. ОК? Дершать крепче!

Лев затормозил у ряда глиняных горшков, поэтому Тому пришлось отклониться назад, чтобы ненароком не разбить какой-нибудь из них головой.

Лев аккуратно пригнулся, чтобы Том спустился с его спины и сообщил:

— Располагай как есть дома! Наш притти позже и быть тебе ошшень рады. Мы дафно нет обеда ф компании.

— Надеюсь, — начал Том, раздумывая над словами льва.

Лев понял его с полуслова, от ужаса округлив глаза:

— Што фы! Што фы! Я разфе сказал, что мы обетать фами? Нет-нет! Я зафязать, мои соседи зафязать! Нет-нет! Мы простто потожтать здесь тругих. Они щас есть на охота и лофить рыбку. Я есть ошень любить ее! — лев погладил себя по брюху.

Том удобно устроился на перевернутом глиняном горшке и обратился с интересом ко льву:

— Простите, но я не знаю, как вас зовут…

Лев подскочил как ужаленный и заизвинялся:

— О, прошу просттить меня! Я есть ошшень спешить, поэттому позабыть себя представить! Леу Леопольд, к фашим услугам! А фас, наферное, зофут Том?

Том ужасно удивился:

— А откуда вы знаете, Леопольд?

— Мне рассказыфать фаш труг Морлань! Ошень, ошень много интересного рассказыфать!

Этот ответ немного обескуражил Тома и снова привел его к вопросу о его известности здесь. Почему же загадка его предназначения является лишь загадкой для него самого? К чему все эти тайны? Неужто дело и в самом деле серьезное?

Неожиданно лев принюхался, словно собака и рысцой ринулся к зарослям водорослей и тины, скрывшись за ними. Через минуту его улыбающаяся морда появилась из-за зарослей, и он радостно сообщил:

— Фсе есть в порятке! Этто простто наши ребята придти с охоты!

И действительно, за Леопольдом из зарослей вышли еще четыре льва, тоже голубого цвета. Они о чем-то яростно спорили. Вскоре, Том смог расслышать их разговор, хотя минуту назад доносились лишь обрывки.

Один лев, самый крупный, говорил низким утробным басом, но без акцента:

— Я лично употреблял под соусом. Собирал плоды с соседних деревьев и соус делал сам!

Второй, поменьше, с черной кисточкой на хвосте, которую Том сумел разглядеть только сейчас, отстаивал свои позиции:

— Ну ты гурман! Так ведь не принято теперь! Я — в сухомятку, ням — и дело с концом!

Два других шли с ветхими сетями, полными рыбой разной величины и окраски, и молчали.

"Чернохвостого" заметно мотало. Вернее всего, как ни странно, он был пьян. Он первым заметил Тома и уже стоял и смотрел на него ничего не выражающим взглядом.

— Ты кого к нам привел, дорогой Леопольд? Это что еще за рыба? — удивился он.

— Это не рыба, дурья твоя башка! — огрызнулся "Крупный". — Говорил тебе: кувшинок ешь меньше! Вишь, как развезло! Это же ребенок, человечий детеныш. Хотя, стой, вроде как эльфийский… Ты чей такой взялся? — угрожающе осведомился он.

— Я? Я мальчик, — растерялся Том.

— Вижу, что не девочка! — фыркнул "Крупный". — Как зовут?

— Я Том, Том Уотсон! Не верите, спросите у Леопольда, он вам все расскажет! — отважно заявил Том всей недоброжелательной четверке. Далее последовало молчание.

— Так ты Том? Ну ладно, тогда садись, гостем будешь, — с большой охотой предложил "Крупный".

Львы завели неприятный, по мнению Тома, разговор о том, как лучше готовить детей. Том знал, что это на него не распространяется (и потом, после стольких приключений быть съеденным львом, было как то не под стать), но сам разговор был Тому неприятен. "Чернохвостый" считал, что надо сырьем, "с кровью", как говорится. "Крупный" — под лимонным соусом или соусом из кореньев.

Два других оказались приветливее и разговорчивее. Вскоре, Том узнал имена всей четверки. "Крупный" оказался Бруно, "Чернохвостый" — Доменик, разговорчивые и похожие друг на друга как две капли воды — Дар и Саймон. В целом, неплохие ребята.

А тут еще Леопольд шепотом решил извиниться за друзей:

— Вы есть простить нас, мы не хотеть, чтобы так было!

Бруно услышал и подхватил:

— Да! Извини нас, что уж там. Думали, ты вандал какой, а ты по делу. Значит, милости просим!

— Конечно, я так и понял, — добродушно улыбнулся Том.

— А кто здесь водится кроме вас? — поинтересовался мальчик.

— Оу! Множество различных существ: ундины, русалки, никсы, нереиды, накки, морченье, папа Мораг и маленькие детеныши мерроу, дракис, кракены (правда, они очень измельчали и предпочли жить в пресных водоемах, иногда даже в озерах), келпи, водяные драконы. Здесь такая глубина, что все живут, где хотят, в полном согласии, — восторженно ответил Доменик, успевший порядком похмелиться кувшинками.

— Свежей рыбки? — предложил Тому Бруно.

— Нет, спасибо, уважаемый Бруно, но я рыбу не люблю, — вежливо оказался Том.

— Мы давно перестали есть детей и вообще людей. Всем необходимо объединиться…Последние четыреста лет стало совсем невозможно жить спокойно. Для нас это не так страшно, ведь мы живем очень долго, но никогда не знаешь, кому можно поверить. Все население Перекрестья разделилось на две части: те, кто с Нарионусом и те, кто против него. Многим пришлось выбирать… Страх объединил нас, а жажда власти — их. Некоторые трусили и переходили на Сторону Врага. Даже князь Дракула не был так кровожаден, как никому не известный Нарионус, Король Теней.