Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [89]

В письме великому князю Николаю Николаевичу император сообщал: «Сейчас, когда враг проник глубоко в страну, которую Бог вручил мне, мой долг перед ней заключается в том, чтобы я принял на себя Верховное командование вооруженными силами, нес тяжесть и труд войны с моей армией и помог ей защитить русскую землю от вторжения врага…

Я… утверждаю Вас своим заместителем на Кавказе и командующим доблестной армией, действующей в этом районе».

Когда министр Поливанов вручил письмо императора великому князю, Николай Николаевич сказал с облегчением:

– Слава Богу. Государь избавил меня от задачи, которая меня просто измотала.

Офицеры и солдаты русской армии с грустью провожали опытного полководца и стратега. А вот в будуаре императрицы, в Царском Селе, его смещение с должности Главнокомандующего было воспринято как личная победа. Уезжая в Ставку, Николай II увозил с собой письмо Александры Федоровны, в котором были такие слова: «…Ты выиграешь эту великую битву для своей страны и Трона – один, храбро и решительно…» Только могло ли так произойти на самом деле? Ведь у нового Главнокомандующего – мизерный воинский опыт, который он приобрел очень давно – четверть века назад…

У людей здравомыслящих невольно возникал вопрос: если Николай II будет все время находиться в Ставке, то кто же займется государственными делами в столице? Человек, который мало разбирался в делах военных, поручил решение политических вопросов тому, кто ничего в них не смыслил. Одним словом, своей жене.

Официально нигде не объявлялось, что Александра Федоровна стала регентом. Но фактически именно так и произошло. И должно было пройти некоторое время, прежде чем общество осознало: отныне Россией правит деспотичная, неуравновешенная и истеричная женщина, которая по воле судьбы стала последней русской императрицей. А за ней, оставаясь пока в тени, «вознося день и ночь свои молитвы», возвышалась фигура «старца» – Григория Распутина. Вместе они внесли несомненную лепту в гибель Российской империи.

Власть Распутина над императорским семейством становилась все больше и больше в последние десять лет. Зачастую лишь он один мог помочь маленькому цесаревичу Алексею. Особенно явно это проявилось в 1912 году, в Спале, когда мальчик поскользнулся и упал в лодке, после чего у него началось серьезное кровоизлияние в бедре и паху. Именно Распутин, как считала императрица, тогда спас ее сына, поэтому она считала сибирского «старца» посланцем Бога, и верила ему безгранично.

Но Распутин стал не первым «Божьим» человеком, имевшим огромное влияние в Царском Селе. В 1900 году, когда Александра страстно желала подарить мужу наследника, ее внимание обратили на одного французского мистика и «врачевателя душ» по имени Филипп Вашо. Он начинал карьеру помощником мясника в Лионе, но жизнь целителя показалась ему более привлекательной. Ходили слухи, что он даже мог определять пол ребенка в утробе матери. Но все это не впечатлило французскую полицию – ведь у «доктора Филиппа», как он сам себя называл, отнюдь не было диплома врача. В 1901 году Николай и Александра прибыли с официальным визитом во Францию, и впервые встретились там с Вашо. Этот низкорослый человек с высоким лбом и проницательным взглядом так пришелся им по душе, что они взяли его с собой, в Россию.

«Доктор Филипп» обнадежил Александру, что у нее родится в ближайшем будущем долгожданный сын. Однако пророчество его все не сбывалось, и вера в способности Вашо постепенно сошла на «нет». Александра решила отослать его домой, щедро при этом вознаградив. Прежде, чем уехать, он сказал императрице: «Когда-нибудь у Вас появится друг вроде меня, который будет говорить с вами о Боге». И вот тут-то француз оказался прав. Его место занял Григорий Распутин.

Многих людей поражали его глаза. Их странную силу, некий магнетизм, замечали как враги, так и друзья. Фрейлина императрицы Анна Вырубова, обожавшая «старца», писала, что «у него было бледное лицо, длинные волосы, запущенная борода и весьма необычные глаза – большие, светлые, сверкающие». Французский посол Морис Палеолог, считавший Распутина политическим феноменом, создавая его портрет, тоже основное внимание уделил глазам: «Полное отражение его личности… казалось сконцентрированным в его глазах. Они были светло-голубыми, исключительной яркости, глубокими и притягательными. Его пристальный взгляд был в одно и то же время пронизывающим и ласкающим, наивным и хитрым, отстраненным и внимательным. Когда он произносил страстную речь, его зрачки, казалось, излучали магнетизм…» В дальнейшем французский посол замечал, что Александра Федоровна полностью находится под его влиянием.

То, что цесаревич Алексей опасно болен, было известно лишь самому узкому кругу доверенных лиц. Поэтому практически никто и не мог понять, почему же этот человек – простой сибирский мужик, имел такое большое влияние в Царском Селе и особую власть над императрицей.

Но ее встречи со «старцем» происходили обычно не в Александровском дворце, когда он приезжал в Царское Село, а в маленьком домике Анны Вырубовой, расположенном поблизости. Постоянно же Распутин жил в Петрограде, и наезжал в царскую резиденцию тогда, когда императрице нужен был его совет. Они уединялись, а домик неустанно охраняла дворцовая полиция. Казалось бы, эти тайные разговоры никто не мог услышать. Но… буквально на следующий день новости становились известны «всему Петербургу». Это обстоятельство объясняется очень просто: об услышанном и сказанном в Царском Селе Распутин сам рассказывал всем и каждому. Такой вот «друг»…