Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [194]

С матерью, жившей в одиночестве, они виделись редко – прежде всего, из-за «абсурдной кочевой жизни», которую вела дочь. Наталия Сергеевна зачастую даже не знала, где жила Тата.

И все же она не показывала на людях беспокойства. В 1933 году, переехав на новую квартиру, собиралась получить удостоверение личности как «княгиня Брасова». Прежде, чем сфотографироваться, она критически посмотрела на себя в зеркало. Седые волосы? Чепуха! Это дело поправимое. Женщина тут же их выкрасила, и от недавней седины не осталось и следа. Теперь – возраст. В документе, полученном когда-то в Киеве, сказано, что она родилась в 1888 году. Значит, ей сейчас не пятьдесят три, а всего… сорок семь. Ну и пусть, очень хорошо! Как всегда, Наталия Сергеевна свято верила в то, что она ничуть не старше того возраста, на который выглядит. А разве не стоит любой женщине считать именно так?

Финансовые проблемы мучили Наталию Сергеевну уже много лет. Но теперь, казалось, появился повод для оптимизма. Юристы, составившие от ее имени иск в суд с требованием передать ей право собственности на польские поместья мужа, были уверены в благоприятном исходе. Правда, судебный процесс мог тянуться еще несколько лет, говорили они, но, в конце концов, она достигнет желаемого, в этом у них не было сомнений. Слушая их уверения в успехе дела, уставшая от всего пережитого женщина думала: ничто не сможет заполнить пустоту в ее жизни, но, по крайней мере, она не будет больше бедной… Как же ей хотелось в это верить!

В соответствии с Рижским мирным договором 1921 года, в котором большевистская Россия признала независимость Польши, польское правительство уполномочено наложить арест на всю императорскую собственность в пределах своих границ. Наталия Сергеевна настаивала на том, что ко времени подписания договора ее муж был мертв – факт, признанный в 1934 году в Советском Союзе, хотя никто конкретно не хотел взять на себя ответственность за точность этой информации. К тому же, поместья Михаила Александровича Романова принадлежали наследникам – людям незнатного происхождения. Таким образом, земли уже не составляли собственность императорской семьи, и не могли быть предметом условий договора.

Но измученной судебными тяжбами женщине так ничего доказать и не удалось. В 1937 году Верховный суд Польши вынес решение, в котором было сказано, что имения, на которые претендовала Н. С. Брасова, включены в мирный договор, заключенный в Риге 18 марта 1921 года между РСФСР (также от имени Белорусской ССР) и УССР, с одной стороны, и Польшей, – с другой, в соответствии с которым «все поместья царя и Царской Семьи, находившиеся в Польше, стали собственностью Польского государства».

Гораздо больше, как поначалу казалось, Наталии Сергеевне повезло с признанием ее прав на часть имущества Николая Александровича и Александры Федоровны. За несколько лет до неудачи с польскими имениями Михаила она заявила о своих правах, вместе с другими ближайшими родственниками царской семьи, на вклады, хранившиеся в Германии. В январе 1934 года окружной суд Берлина признал наследниками великих княгинь Ксению и Ольгу, двух сестер императрицы Александры Федоровны – Викторию, маркизу Милфорд Хейвен, Ирену, принцессу Пруссии, ее брата великого Герцога Эрнста Гессенского и Н. С. Брасову.

Ценность немецких вкладов императорской семьи значительно уменьшила гиперинфляция, их реальная стоимость в 1934 году равнялась, в лучшем случае, эквиваленту 25 тысячам фунтов стерлингов. Впрочем, в те дни это тоже была немалая сумма. Правда, получить ее наследники рассчитывали не раньше 1938 года – именно к этому времени планировалось подготовить все документы. Наталию Сергеевну успокаивало лишь то, что впервые со дня знакомства с Михаилом ее признали равной Романовым.

Но дело, которое, вроде бы, приняло благоприятный оборот, вовсе на этом не закончилось. В него вмешалась женщина, которая утверждала, что она – великая княжна Анастасия, дочь Николая и Александры Романовых. Она пыталась доказать суду, что уцелела во время расстрела царской семьи в Екатеринбурге. А ведь если это правда, то деньги должны достаться ей!

Звали ее Анной Андерсен, и свою правоту она отстаивала полвека. В России ее называют самой известной лже-Анастасией. Мы же не будем столь категоричны. Исследователь ее жизни Питер Курт пишет в книге «Анастасия: загадка Великой Княжны»: «В решении [суда] говорилось, что иск Анастасии должен рассматриваться как “non liquet” – “не установлено и не опровергнуто”, “неудовлетворительно для обеих сторон”». Одним словом – ничья. Для нас же в данном случае важно то, что Наталия Сергеевна так ничего и не получила.

Расходы Брасовой за двадцать лет вынужденной эмиграции оказались намного больше, чем те деньги, которые она надеялась получить. Для того чтобы покрыть судебные издержки, она вынуждена была продавать – одно за другим – ювелирные украшения. Впрочем, некоторые счета так и остались неоплаченными. Покидая Англию, она оставила на хранение в банке многие из своих драгоценностей, но никогда за это не платила. Когда долг вырос до 200 фунтов стерлингов, имущество, «депонированное княгиней Брасовой», было продано в счет оплаты взятого ею обязательства.