Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [189]

А слухи… они вновь и вновь продолжали мучить Наташу. После того, как она услышала, что Михаил находится в Шанхае, написала одному из друзей: «Я должна надеяться, иначе слишком тяжело жить… Иногда я чувствую себя такой подавленной и уставшей от жизни, что думаю – лучше умереть, чем жить такой ужасной и бесцельной жизнью. Но я стараюсь не жаловаться и всегда улыбаюсь». Вот так… Можно лишь восхищаться силой ее духа.

Наташиным утешением стал теперь сын. Она писала Георгию несколько раз в неделю, а стоило случиться небольшой задержке с очередным посланием, как она тут же перед ним извинялась: «Я не писала тебе три дня, но это вовсе не значит, что я не думала о тебе, мой дорогой…» Частыми были и встречи. То и дело шофер отвозил ее в школу, к сыну.

К 1920 году Наташа решила забрать Тату из французской школы и зачислить в колледж, находившийся в графстве Глочестершир. Дочери исполнилось семнадцать лет, но она не по годам была развита. И Наташа посчитала, что еще год строгой дисциплины ей вовсе не повредит. Проблемы с девочкой начались еще в Гатчине. И как раз перед ссылкой в Пермь Михаил записал в дневнике, что как-то «перед обедом Наташа, мисс Ним и я имели серьезный разговор с Татой». Со временем характер ее не улучшился.

…Перед Наташей опять возникла денежная проблема. Сын капитана Личфилд-Спиира Джон вспоминал, как ехал однажды с Брасовой по Лондону в ее Роллс-Ройсе, и она зашла в ювелирный магазин, чтобы продать огромную жемчужину. В дальнейшем женщина продавала все больше и больше своих драгоценностей, хотя по-прежнему считала: ее финансовые проблемы носили временный характер. Даже новость, переданная через друзей, что дом в Гатчине на Николаевской улице, 24 разрушен, не очень ее расстроила. Гораздо больше Наташу поразило известие о том, что сама улица теперь носила имя М. Урицкого, ее бывшего врага из ЧК, человека, по распоряжению которого Михаила выслали в Пермь.

Срок аренды в 1920 году подошел к концу, и Наташа переехала в Перси Лодж, местечко недалеко от Ричмонда. Здесь ей даже в некотором смысле нравилось больше – ближе к Лондону. Она все еще могла себе позволить вести светский образ жизни и оплачивать учебу Джорджи в Хэрроу[306] – одной из самых знаменитых и дорогих государственных школ Британии.

В Перси Лодж Наташа постоянно принимала гостей, устраивала званые обеды. Она нуждалась в обществе людей, оставаться одной ей казалось невыносимо. К этому времени она осознала, что Михаила – человека, которого она любила больше всех, нет. Она пыталась забыться, развеять тоску, и, по-видимому, не отдавала себе отчет, что некоторых из ее новых знакомых интересовала вовсе не ее дружба, а лишь связи.

Порой человек, оказавшись в таком душевном состоянии, как Наталия Сергеевна, не замечает чего-то очень важного, что творится рядом. Так произошло и с ней. Дочь, которой едва минуло восемнадцать, и все еще учившаяся в школе, тайно вышла замуж. Ее мужем стал Вэл Гилгуд[307], студент Оксфорда, впоследствии занимавший важный пост на Би-Би-Си[308]. В 1921 году они оба были еще слишком молоды, и не готовы создать семью. Наташа, узнав об их свадьбе, сначала просто не поверила в ее реальность, осознав же случившееся, пришла в ярость.

Правда, она встречалась с Вэлом Гилгудом ранее, Тата как-то познакомила их в Перси Лодж. Но на мать он не произвел никакого впечатления. Она лишь спросила, какие у молодого человека намерения. Тата вспоминала: «Когда он сказал ей, что хочет жениться на мне, и она выяснила, что у него нет денег, то ему было так или иначе указано на дверь». Наташа приказала Тате больше с ним не видеться, пригрозив, если та ослушается, лишить ее карманных денег.

Ах, так? Тата решила со свойственным юности максимализмом, что все равно добьется своего. Раз мать грозит лишить ее денег, она напишет отцу! И написала.

Сергей Иванович Мамонтов, эмигрировавший в 1920 году в Эстонию (еще в России он женился на эстонке Пауле Герберсон, родом из Пярну), к этому времени работал пианистом в таллиннском ресторане «Биржа». Впоследствии стал пианистом-репетитором в оперном театре «Эстония» в Таллине. Кстати, зарекомендовал он себя там очень хорошо. За девять лет службы в театре участвовал в подготовке 34 опер и около дюжины оперетт, выступал также аккомпаниатором на сольных концертах. Будучи очень хорошим специалистом в области оперной классики, в особенности русских опер, Мамонтов сыграл важную роль в музыкальном оформлении оперных постановок. Недаром Раймонд Кулль[309], долгое время служивший главным дирижером в театре «Эстония», так написал в январе 1939 года о Сергее Ивановиче: «Его познания в музыке, большой опыт работы концертмейстером и неустанная жажда к работе, в совокупности с его сердечно теплым и толерантным отношением к своим новым, находящимся на первом этапе познания, коллегам – все это создало такую простую и доверительную атмосферу, без которой невозможен успех в такой напряженной сфере, какой неизбежно является та часть оперной работы, которая остаётся скрытой от глаз публики».

…Отец ко времени получения письма от Таты несколько лет ее не видел, но дочь есть дочь, он ведь от нее никогда не отказывался по доброй воле. Словом, Сергей Иванович в ответ на просьбу Таты охотно дал разрешение на ее замужество и выслал в качестве свадебного подарка деньги. Таким образом, связь между ними была восстановлена, и впоследствии молодая женщина часто приезжала из Лондона в Таллинн навестить отца.