Последний хранитель - [9]

– В Долину Паломника, – ответила Бет. Лгать не имело смысла. Колеи, тянущиеся за фургоном, все равно ее выдали бы.

– Видишь вон те вершины? Езжай прямо на них. Там есть тропа – крутая, узкая, но ты сбережешь четыре дня пути. И ты не заблудишься. Давным-давно кто-то выложил из камней стрелки и сделал зарубки на деревьях. Поедешь по ней и доберешься до Долины Паломника дня через два.

– Может, я и последую твоему совету, Гарри, – сказала она. – Мэри, завари чай из трав для нашего гостя. Но только прямо перед ним не вставай. Мне бы хотелось стрелять без помех, если будет нужда.

Мэри размешала угли и вскипятила воду в чайнике. Спросила Гарри, пьет ли он с сахаром, положила в кружку три ложки и подошла к нему шагов на шесть.

– Поставь кружку на землю, Мэри, – распорядилась Бет, и Гарри осторожно приблизился к кружке.

Он неторопливо прихлебывал чай, а потом спросил:

– Если я загляну в Долину Паломника, можно мне будет вас навестить?

– Спроси, когда увидишь меня в Долине, – ответила она.

– О ком мне справляться?

– Бет Мак-Адам.

– Рад с вами познакомиться, сударыня. Зовут меня Гарри Купер. Прежде жил в Ольоне, теперь направляюсь на север.

Он подошел к своей лошади и сел в седло. Бет смотрела, как он повернул на восток, потом спустила курки со взвода.

Гарри все четыре мили до лагеря думал о Бет – не женщина, огонь! Увидев лагерный костер, он легкой рысцой подъехал к коновязи. История, как он доказал свою мужскую доблесть, была у него уже готова. Он привязал лошадь и направился к костру…

Что-то ударило его в спину, и он услышал грохот выстрела. Повернулся, выхватил револьвер и взвел затвор. Из-за куста выскочил Квинт и выстрелил ему в грудь. Гарри прицелился и услышал сухой щелчок. Еще две пули опрокинули его, и он упал в костер. Его волосы вспыхнули.

– Вот теперь, – сказал Квинт, – вот теперь свое мы все получим!

6

Нои-Хазизатра осторожно укрыл свою грузную фигуру в тени арки, натянул темный капюшон плаща ниже на лицо и затаил дыхание. Ему стало еще страшнее, и он чувствовал, как колотится сердце у него в груди. Туча наползла на луну, и дюжий корабельный мастер обрадовался мраку. По улицам ходили дозором Кинжалы, и если его схватят, то отведут в тюрьму в центре города и будут пытать. К рассвету он умрет, и его голову выставят на пике над воротами. Нои затрясся. Над городом Эд зарокотал гром, и зигзаги молнии на мгновение испещрили тенями булыжную мостовую.

Нои выждал несколько секунд, стараясь успокоиться. Его вера все еще служила ему опорой, но мужество начинало его покидать.

– Пребудь со мной, Владыка Хронос! – молил он. – Укрепи мои слабеющие члены!

Он вышел на улицу, напрягая слух: не послышится ли что-нибудь, предупреждающее о приближении Кинжалов. И судорожно сглотнул. Ночь была безмолвной, на улицах – никого и ничего. Он шел как мог бесшумнее, пока не добрался, до дома Бали, увенчанного башней. Калитка была заперта, и он дожидался в тени стены, наблюдая, как восходит луна. В Урочный час он услышал, как, открываясь, скрипнул засов. Войдя во двор, Нои рухнул на скамью, а его друг закрыл калитку и тщательно ее запер.

Прижав палец к губам, Бали повел кутающегося в темный плащ Нои в дом. Ставни были заперты, занавесы на окнах задернуты. Бали зажег фонарь и поставил его на овальный стол.

– Мир этому дому! – сказал Нои.

Низенький Бали кивнул лысой головой и улыбнулся.

– Да благословит Господь моего гостя и друга, – ответил он.

Они сели за стол и выпили вина, затем Бали откинулся на спинку кресла и посмотрел на человека, с которым дружил двадцать лет. Нои-Хазизатра совсем не изменился за этот срок. Его борода оставалась густой и черной, глаза под мохнатыми бровями сохранили яркую синеву. Им обоим удалось по меньшей мере два раза приобрести осколки Сипстрасси, чтобы вернуть себе молодость и здоровье. Однако для Бали настали тяжелые времена. В буре на море погибли три его лучших корабля, он был близок к разорению, и теперь возраст начал нагонять его. По виду ему можно было дать лет шестьдесят, хотя на самом деле он был на восемьдесят лет старше Нои, которому недавно исполнилось сто десять. Нои пытался купить еще Сипстрасси, но царь забрал себе почти все Камни, и самый маленький осколок обошелся бы теперь Нои во все его богатство.

– Тебе надо выбраться из города, – сказал Бали.

Царь подписал указ о твоем немедленном заключении в тюрьму.

– Знаю. Я допустил глупость, обличая его в храме, но я усердно молился и знал, что моими устами говорил Величайший.

– Закон Величайшего, друг мой, больше не существует. Царь преклоняет слух к сынам Велиала. Что с Пашад?

– Я приказал ей утром отречься от меня и попросить о расторжении брачных уз. Хотя бы она будет в безопасности, как и мои сыновья.

– Сейчас безопасности нет ни для кого, Нои, ни для кого. Царь лишился рассудка, и бойня началась… как ты и предсказывал. На улицах буйствует безумие… а уж Кинжалы внушают мне ужас.

– Худшее еще впереди, – скорбно сказал Нои. – В снах, посещающих меня после молитвы, я вижу ни с чем не сравнимые ужасы: три солнца в небе одновременно, лопнувшие небеса, морские волны выше облаков. Я знаю, Бали, это произойдет очень скоро, и ничем не могу помешать.