Последний хозяин - [13]

Шок или не шок, а нападение на старшего офицера – это трибунал. На следующий день не долеченного Петрова срочно выписали. Собрав вещи, он зашёл к Мирославу. Не благодарил особо; но подарил литровую бутыль крепкого пойла с заспиртованной внутри змеюкой. В то время в СССР такое было невиданной редкостью и изыском. Вручая дар, Петров промолвил: «Доктор, как бутылку приговорите, змею не выбрасывайте. Её съесть надо; она целебная. Голову отрежьте, там внутри мясо вкусное». Рептилиями Мирослав не питался, но после встречи с друзьями нового 1978 года бутыль опустела. Извлечённая из спиртосодержащей жидкости змея утратила грозный вид, стала морщиться и коробиться. Мирослав всё же отрезал гадине голову. Хотел отдать знакомому таксидермисту: поделки из черепов змей в СССР были в моде. Но с удивлением обнаружил, что змея внутри пуста, выскоблена. В туловище, ловко свёрнутая в трубочку и завёрнутая в два полиэтиленовых пакета, лежала солидная сумма во французских франках[15].

Мирослав обомлел. Гражданам СССР иностранную валюту иметь запрещалось. Ещё свежи были в памяти времена, когда волей Н.С. Хрущёва советского человека за сам факт нахождения у него валюты в любом объёме могли расстрелять. Вскоре смертную казнь валютчикам отменили. Во многом потому, что на Западе ехидно заметили: «В СССР человеческая жизнь стоит ровно один доллар»[16]. Но и действующие с конца 1976 года 10 лет тюрьмы с конфискацией имущества не внушали оптимизма. Выбор у Мирослава был невелик. По закону следовало «настучать» на «Петрова» в КГБ; валютные дела были в его ведении. Но к 43 годам Мирослав давно понял, где живёт. Рассчитывать, что советская власть поблагодарит его за сданные франки, не приходилось, не говоря уже хоть о какой-то компенсации. Конечно, «Петрова» достанут, но и Мирославу не поздоровится: возьмут на заметку. В следующий раз валютный «подарок» могут подбросить сотрудники КГБ, озабоченные выполнением плана по разоблачениям и посадкам[17]. Сами же потом при обыске и найдут, выявив рецидивиста: зацепочка есть. Можно было припрятать франки на чёрный день. Но после развода он у Мирослава как раз наступил. Наконец, можно было рискнуть и попытаться продать жгущую руки валюту. Что Мирослав, трясясь от страха, в конце концов, и сделал.

Вырученных рублей хватило на то, чтобы снять комнату в удобном для разъездов по работам и подработкам месте. Стало легче. Мирослав стал копить на квартиру, и по его расчётам выходило, что новоселье случится через 7 лет и совпадёт с 50-летием. Но всё в очередной раз изменилось через год, когда «майор Петров» снова попал в госпиталь. Ему удивлялись: капитан генерала по мордасам бьёт и возвращается с повышением. Мирослав в дискуссиях не участвовал и по понятным причинам «Петрова» избегал. Обходил десятой дорогой. Но майор доктора помнил. Подлечившись, бесцеремонно ввалился в кабинет и предложил прогуляться в парке, где последовала классическая вербовка: предложение, от которого невозможно отказаться. Как Мирослав и подозревал, «майор Петров» оказался сотрудником ГРУ[18]. Он вещал:

– Мы понимаем ваше тяжёлое материальное положение. Немного помогли: змея вкусная была? Ждём от вас встречного понимания. Вы очень нужны в Анголе, Мирослав Леонидович. Наши ребята подрываются на минах, становятся калеками. В Россию везти далеко; лечить надо там. А ваших учеников мало, да и не тот у них уровень. Нам нужен не просто талантливый врач, а организатор системы лечения. Принуждать мы вас не можем; повторяю, надеемся на понимание. О статусе невыездного и неприятностях с разводом забудьте[19]. Мы проверили: вы наш, советский человек. Поверх комитетчиков оформим; пусть утрутся[20]. Испанским вы владеете («откуда узнали, гады?», – подумал Мирослав). В Анголе говорят на диалекте португальского, близком к испанскому, так что серьёзного языкового барьера с местными и кубинскими товарищами у вас не возникнет. Охота там шикарная; сафари. И змей половить можно. Контракт трёхлетний, но советую подписать сразу на пять лет. В Анголе год за два; оплата бесполосными чеками. Квартиру сможете купить года через три. Со змеями может и пораньше; рекомендую вступить в жилищный кооператив до отъезда. Вернётесь, сразу оформите раннюю пенсию без потери работы[21]. А там, глядишь, и место членкора в Академии наук освободится. О ваших разработках мы наслышаны и добро помним. А звание подполковника вам дадут сразу: негоже начмеду майором быть[22]. Соглашайтесь, не пожалеете.

Реальность, как всегда, оказалась не столь радужной. КГБ «утираться» не захотел, а «Петров» отбыл в Анголу и содействовать не мог. Мирослава мурыжили согласованиями более полугода; начальство в госпитале стало смотреть явно косо. В кооператив Мирослав вступил, но звание подполковника перед отъездом ему так и не присвоили. Подкузьмил-таки «бдительный» кадровик. Но поздней осенью 1979 года Мирослав всё же оказался на борту транспортника, шедшего из Ленинграда в Луанду. Впереди ждало сухое и жаркое ангольское лето, в южном полушарии совпадающее по времени с русской зимой. И только в море, когда схлынуло суматошное напряжение, а делать вдруг стало решительно нечего, Мирослав вдруг задумался, куда же он попал.