Последний грех - [23]
Ребенок, родившийся у Катьки, оказался похож на нее. Только глаза другие — небесно-голубые. Но она быстро нашлась: у всех грудничков голубые глаза, а потом уже цвет настоящий приобретают. Возразить Ковалеву было нечего. Он и не возражал, единственно, настоял на имени — Максим. В честь кореша, который на зоне авторитет, да что там авторитет — честь его спас. Максим так Максим — Катя не возражала.
С рождением малыша все, казалось, встало на свои места. Даже — лучше. Жилконтора выделила им квартиру: однокомнатную и в спальном районе, но все-таки отдельную. Сообразительный Ковалев, постигший уже все секреты новой работы, стал бригадиром и почти перестал выпивать. Теперь леваки все шли в семью — на обновку и обстановку. Катя же занималась малышом. Все складывалось, как нельзя лучше, и Ковалев уже и позабыл про свои сомнения. До тех пор, пока не случилось одна встреча.
От криминала Владимир хоть и отошел, но прежних знакомцев не чурался. Мог выпить, поговорить, мыслями вернуться в прежнюю жизнь. Кореша его не задевали. Семья, работа, сын — каждый из них в душе завидовал, но вылезти из трясины криминала не мог или не хотел. А может, и то, и другое. Короче, каждый жил, как мог. Кто-то пахал, а кто-то воровал.
На одной такой встрече ему и передали: мол, кореш твой Максим Хром, по УДО на год раньше откидывается. Повидать тебя хочет перед отъездом. Для Ковалева Хром был, как старший брат, и увиливать от встречи морального права он не имел. Он и не увиливал. В день освобождения взял такси и подъехал прямо к воротам зоны.
Друзья обнялись. Постояли, помолчали немного и, выдохнув, Ковалев признался.
— Братан, я — пас. С ментами больше не играю.
— Знаю. Все про тебя знаю. Как решил, так и будет. Решение твое уважаю.
На радостях Володька потащил Хрома домой. С женою познакомить и сына, которого в его честь назвал, показать. Потом всю ночь сидели за бутылкой, вспоминали зону, хозяина, авторитетов и шестерок. Утром вчерашнему зеку нужно было на вокзал. Уже в подъезде, собравшись духом, Хром выдал.
— Братан, не знаю, как ты к этому отнесешься. Но, если я тебе этого не скажу, то и никто не скажет. Кто-то побоится. Кто-то не заметит. А кому-то ты и сам не поверишь.
— Ты про что?!
— К малому своему присмотрись. Не твой он, братан! Зуб даю, не твой! Я за базар отвечаю, ты меня знаешь. Если ты ее простишь — дело твое, если нет… Короче, извини, братуха, если огорчил. Но лучше тебе правду знать, чем в фуфло верить. Пойду я…
Хром повернулся и поковылял вниз. Хлопнула подъездная дверь, а Ковалев так и стоял на площадке, переваривая услышанное. В голове крутились слова «Если ты ее простишь — дело твое, если нет…». Он и сам сомневался, но пацан-то здесь при чем? «Неужели она смогла?! Она? Моя Катя могла мне изменить?! Сука! Тварь! Убью ее! А что дальше? — спрашивал он себя. — Опять зона, пацана в детдом. Да и предъявить, кроме собственных сомнений, нечего. Или сошлешься на подсказку пьяного Хрома?! Херня! Полная херня все! Сомнения, как говорят в ментовке, к делу не пришьешь».
Жене Ковалев ничего не сказал. Будто и не слышал слов Хрома. Только веры ей не стало, да еще пить опять начал.
Когда Максимке исполнилось пять, все уже было по-другому: страна развалилась, магазины опустели, заводы остановились. Жизнь покатилась под уклон. Ранее судимого и уволенного с предыдущего места за пьянку, Ковалева брать никуда не хотели. Катюха же, получая копейки, терпеть пьянство мужа — терпела, но с трудом великим. Да и рукоприкладство мужское часто переполняло чашу этого терпения. Уже не раз Володькин язык, едва шевелясь от выпитого, выдавал хлесткие упреки: «Пацан-то на меня не похож. Ты, сука и лярва, нагуляла его втихаря, квартиру на моем горбу получила и теперь чего-то от меня еще хочешь». После этого, случалось, Катюха получала жесткую оплеуху и, либо летела кубарем по полу, либо хватала все, что под руку попадется, и пыталась отбиваться. В последний раз под руку попался кухонный нож. Один мах и, схватившись за грудь, Ковалев плавно осел по стенке. Испугавшись, она выдернула лезвие и суетливо запричитала.
— Вовка! Вовка, ты что?!
Вовка, открыв рот, как рыба, хватал душный воздух, глотал его, но сказать ничего не мог. Глаза его стали стекленеть, дышать получалось через раз а, через несколько минут домашний тиран испустил дух. Катя закричала, выронила нож и навзрыд зарыдала над своей жертвой.
Всего этого Максим, к счастью, не видел. Проснувшись, он обнаружил, что в их квартире ходят незнакомые люди в серых мундирах и белых халатах. Потом, накрыв простыней, на носилках унесли отца, а следом увели и мать. Он заплакал и рванулся к ней, но чужая женщина в форме схватила его за руку и, прижав к себе, погладила по голове.
— Не плачь. Не надо. Мама скоро вернется.
Глава 5
… Середина 90-х.
Георгий крутил баранку, вписывая каблучок в знакомые повороты, и прикидывал барыш: «При хорошем раскладе оборванцы потянут на триста, а, если повезет — пятьсот американских рубликов. За каждого! Это при хорошем раскладе. При плохом.… Эх!» Георгий вздохнул: «О плохом лучше сейчас не думать». Но сомнения не отступали, упрямо лезли к нему в душу.
Казалось бы, что сложного провести военную колонну машин. Как говорится из пункта А в пункт Б. Начиналось все здорово и по плану, но до того момента, как возникли непреодолимые препятствия. Колонна машин связи была остановлена группой односельчан. Люди окружили машины. Из-за домов, сараев выскочили вооруженные мужчины и приказали всем выйти из машин. Пришлось подчиниться… Старший колонны, Павлов, "Вызвал огонь на себя", чтобы колонна все-таки продолжила движение…
В городе Альянске начинается революция. Свергают мэра. Там начинается гражданская война. Тем временем Владимир, житель Альянска, сбегает в областной центр – город Южный. Трудности на этом не заканчиваются. Оказывается, целью Виктора, который захватил город, является не только город Альянск, а ещё и Владимир. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.
Джозев едет на очередной вызов, где он и совершает свою главную ошибку, он убивает своего же полицейского. Теперь он противник мафии и полиции одновременно.
Исторический роман. 15 век. Падение Константинополя, последние сражения в 100-летней Англо-французской войне, войны княжества Молдова с Валахией и Турцией, события в Крыму, где наследник Ромейской империи – крохотное княжество Феодоро – под руководством юного князя Александра героически сражается за свою независимость с турками. Это далеко не полный перечень событий, которые освещены в романе. Основные факты взяты из исторических документов. Если историческое событие в документах трактуется по-разному, то автор взял на себя ответственность выбрать правильный с его точки зрения вариант.
Идет Третья мировая война… Ужасная война, исход которой никто не может предсказать достоверно. Во всяком случае, до поры в этом абсолютно уверена Арина Грик – мать двоих детей, одному из которых всего восемь. Уберегает ли малый возраст от необходимости служить? Нет. Закон: «От каждой семьи – один человек на фронте» – неумолим. В случае невозможности по той или иной причине призвать члена семьи призывного возраста, выбирается любой другой. В армию забирают всех: стариков, женщин, детей. Те, кто не может держать в руках оружие, те, кто недостаточно ловки и удачливы, попадают в «отряды смертников».
Едва главные герои выбрались из ужасного кошмара, как на их след вышли наёмники. Им известно о секретной деятельности законсервированного лабораторного комплекса “Гамма-3”, который так упорно искал полковник Зимин. Но информации о его точном местонахождении у наёмников нет. Последняя ниточка ведёт к Максиму и его друзьям.Макс находится под влиянием экспериментальной сыворотки, которую ввёл ему погибший профессор Германов. Парня преследуют странные видения и галлюцинации. Он страдает нарушениями сна. Есть ли в этом какой-нибудь смысл?Максим понимает, что ответы на мучающие его вопросы находятся где-то в туннелях “Гаммы”.