Последний допрос - [34]

Крюкову хотелось угадать, что же будет дальше, но в голову сучком засело слово «обязательство». И он стал думать, где он первый раз слышал его. И вспомнил: в школе, когда учился в шестом классе.

Тогда «обязывались» делать все, что должно было делаться и без обязательств: учиться только на хорошо и отлично, не хулиганить…

Так было там, в тылу. Зачем же обязательства здесь? И почему лейтенант Басов взял обязательства столь безответственные?

Может быть, командир батальона просто завел разговор с командирами рот: не мешало бы проучить обнаглевших фрицев? Но это может сделать один снайпер или любой минометчик из его, Крюкова, взвода. Зачем же рисковать целой ротой?..

Командиру второго взвода младшему лейтенанту Розе нельзя не верить: с начала войны в самом пекле. И вокруг Ленинграда второй год колесит фронт…

- Вы не командир, а болтун!- этот окрик лейтенанта Басова вернул Крюкова из путаницы дум в действительность. Сам не зная почему, он привстал.

- А вы ловкач!.. Один из тех ловкачей, которые и на войне умеют жить!- ответил Розе спокойно и немного устало, словно ему давно надоел этот неуместный, но необходимый спор.

Он встал, поправляя пилотку.

До сих пор Петр Ильич Крюков не может понять, как оказался в руках лейтенанта Басова наган.

- Розе после выстрела вздрогнул так, что с головы его слетела пилотка. Медленно повернулся он к командиру роты и потянулся правой рукой к кобуре с пистолетом, но тут же повалился на печурку, сжав руками живот.

Когда Крюков и Андреев упали перед ним на колени и стали расстегивать на нем ремни и шинель, Розе еще проговорил:

- Знает, куда стрелять!..

Это были его последние слова.

Мертвого унесли санитары из батальона.

Когда над могилой Розе скорбно расплескались прощальные залпы, Крюков, утаивая слезы, подумал: что же напишут в новой похоронной?..

Лейтенанта Басова судили, разжаловали и отправили в штрафной батальон.

4

Наступали день и ночь. К раскаленному морозом металлу орудия липли руки, но на это не обращали внимания: точно выбив наконец ненавистную дверь, солдаты ринулись в пролом вражеской обороны неудержимым потоком.

Враг цеплялся за каждую возможность обороняться, но его отрывали от мест случайной обороны и гнали дальше, по лесам и лесным дорогам, в мороз и в темень.

Шли пестрые от разного тряпья колонны пленных. Лица пленных, осунувшиеся и заросшие, казались однообразными.

Хотелось спать, и лейтенант Крюков, командир той самой роты, которой прошлой осенью командовал Басов, ускорил шаг. Овчинные рукавицы его промерзали так, что казались жестяными.

До поселка Лесного оставалось немного, но усталость растягивала путь до бесконечности. В поселке намечался сбор всего батальона, а потом - отход на отдых.

В роте оставалось всего тринадцать человек, остальные - полегли там, на полянах и дорогах недавних боев.

Солдаты спотыкались. Они сделали свое дело и думали о сне. И о том, что остались живы.

Шли цепочкой по узкой тропинке. В густом сером тумане, кажется, поскрипывающем от мороза, все виделось, как сквозь матовое стекло.

Рядом с лейтенантом Крюковым сопел Ахметка и поругивался по-татарски. Утром ему осколком мины раздроби-ло приклад автомата и пришибло большой палец на правой руке. Тупая боль донимала солдата, зато отвлекала от сна. Он шел ровно и упрямо, и лейтенант, видя его сквозь дрему, знал, что они идут и дойдут.

Вечерело, и туман розовел от далеких лучей заката. Там, где пряталось равнодушное зимнее солнце, лениво погромыхивали пушки. А когда целой очередью рвались снаряды орудийных залпов, казалось - перекатывался обыкновенный гром.

Из леса вышли наконец на широкую дорогу, утрамбованную танками. Лейтенант Крюков остановил солдат, кое-как отыскал под грязным маскхалатом планшет с картой. Снял рукавицы и поболтал руками.

- Ахмет, посвети!

Вестовой зажужжал фонариком. Но свет его был слаб и отразился на планшете мутным пятном. Крюков опустил его.

Сгрудились солдаты. Они молчали, но командир знал, о чем все думают: скоро ли поселок? Младший лейтенант Носик, косясь на командира одним стеклом очков (другое где-то выскочило), простуженно просипел:

- По-моему, надо спросить…

С оглушающим ревом, разбрызгивая снег, прошли к передовой три танка. Огромными снежными комьями к башням их липли десантники. Маскхалаты на солдатах были чистые, и лейтенант подумал, что наступление для них только начинается.

А навстречу шли раненые. И ехали сани с ними. Ездовые нахлестывали заиндевевших лошаденок, и те, разбрасывая ноздрями клубы пара, торопились. Лейтенанту не хотелось задерживать раненых, и он топтался сбочь дороги. И солдаты с ним. Они промерзли и хотели отдыхать, но не донимали командира вопросами.

- Стойте!.. Одну минутку!..- крикнул младший лейтенант Носик.

Лейтенант увидел перед собой громадную куцехвостую лошадь, впряженную сразу в трое саней. Сани были наши, но лошадь - чужой породы.

Они с младшим лейтенантом подошли к передним саням. Из тулупа высунулся человек с офицерскими погонами на шинели. В затяжном зевке обдал водочным перегаром и сказал:

- Слушаю!

- Далеко до поселка Лесного? Карту невозможно раз-глядеть… Нам назначено там…- Крюков не договорил, потер глаза: да, на санях ехал Басов, на нем опять погоны лейтенанта!