Последний де Бург - [12]

— В чем дело? — шепотом спросил Николас.

Эмери поднял руку, показывая на одну из фигур ростом почти в натуральную величину — по-видимому, изображающую какого-то знаменитого тамплиера.

— Мне показалось, что… — начал было он, но замолчал, словно слова не шли с языка.

— Что именно?

— Мне показалось, я что-то видел, — запинаясь, прошептал Эмери. — Глаза, которые за нами следили.

Николас приложил палец к губам и опустил руку на меч. В окружающей темноте мог затаиться кто угодно. Летучие мыши — обычное дело в пещерах, но, возможно, и менее дружелюбные создания. Особенно если их держат здесь сами тамплиеры, чтобы охранять свои тайны.

Николас медленно приподнялся на ногах, но ничего не увидел. Никакого шевеления или рычащих звуков. Он повернулся осмотреть остальную пещеру, но Эмери жестом остановил его.

— Нет, я видел их там, — настаивал юноша, показывая на резное изображение тамплиера. — И глаза… они были… человеческие.

Первым порывом Николаса было отвергнуть подобное утверждение, но Эмери не был склонен к выдумкам, а в такой странной обстановке, казалось, может произойти все что угодно. К тому же юноша не заявлял, что ожили каменные глаза. Он только сказал, что они были человеческие.

Раздумывая над этим, Николас приблизился к фигуре и жестом показал Эмери поднести фонарь. Изваяние тамплиера — одно из самых больших в пещере — напоминало те, что украшали рыцарские могилы, только здесь он стоял во весь рост и держал перед собой большой меч острием вниз.

Николас наклонился к темным лицевым впадинам и провел пальцем по глазницам. Он бы не удивился, если бы под ними оказались провалы, но ощутил гладкую каменную поверхность, как у статуи. Возможно, Эмери испугала игра света. Но Николас все равно провел рукой по выпуклому абрису фигуры, пытаясь сдвинуть ее, как тот камень в церкви. Она даже не дрогнула.

Дойдя до самого низа, Николас присел на корточки и уставился на меч рыцаря, конец которого был направлен ему под ноги. Тот мало чем отличался от всего остального, если не считать более реалистичного размера и положения, будто он действительно служил защитой чему-то. Николас сунул пальцы в тонкую щель под ним и почувствовал, что меч поддается.

Он потянул за него и отодвинул полностью всю фигуру. Не успел он подумать, что нашел вход в здание общины, как Эмери испуганно ахнул. Николас отшатнулся назад. Что, если это вход в склеп или там внутри кто-то прячется? Он надеялся, что там не замурован брат Эмери.

Николас выхватил меч, готовый к любому развитию событий, но импровизированная дверь широко распахнулась, и за ней оказался не труп, а вполне живой мужчина невысокого роста. Он не был воином, на нем была коричневая ряса, на лице застыло благостное выражение, какое бывает у монахов. В отличие от брата Гилберта появление нежданных гостей его не обеспокоило. Даже в этом подземном святилище.

Однако сначала он закрыл дверь в проход и только потом спокойно повернулся к ним и сложил перед собой руки.

— Вам нет нужды защищаться, милорд, — мягко произнес он.

Худой, словно высохший, старик действительно едва ли мог быть опасен, особенно перед закрытой дверью. Тем не менее он представлял собой внушительную фигуру и явно знал больше, чем можно сказать по виду.

Николас не стал высказывать свои мысли на этот счет, но меч убрал и кивнул Эмери, с удовольствием заметив, что фонарь уже не дрожит в руке юноши.

— Меня зовут отец Фарамонд. Я ждал вас, — произнес прелат.

Николас услышал, как Эмери втянул сквозь зубы воздух, но, в отличие от Гая, не считал, что тамплиеры владеют чем-то сверхъестественным. Наверняка существовало более здравое объяснение, и Фарамонд не замедлил его дать.

— Зная вашего отца, я опасался, что Николаса де Бурга нелегко будет прогнать или разубедить, — пояснил он.

— Это вы смотрели на нас через те глаза, — догадался Николас.

Священник кивнул.

— Это старое устройство, предосторожность наших предков. Но сюда годами никто никогда не проникал. Это наша святая святых.

— И каково же наказание за вторжение, святой отец? — прозвучал вопрос Эмери.

Судя по тону, юноша ожидал самого худшего, хотя Николас и в мыслях не допускал, чтобы их убили за нарушение границ владений, не важно сколь древних или священных. Он едва уловимо стиснул рукоятку меча, но от святого отца это движение явно не укрылось.

— Несмотря на то, что наш орден военный, мы не убийцы, милорд.

«Приятно слышать», — подумал Николас, но, учитывая предыдущий прием в Темпл-Руд, не собирался доверять кому-то из братьев, насколько бы непритязательным тот ни выглядел. По крайней мере, пока. Поэтому он не снял руку с меча на случай, если понятие врагов ордена распространялось на тех, кто мог раскрыть их секреты.

— Раз вы знаете моего отца, значит, надеюсь, не станете навлекать на себя гнев де Бургов, — предупреждающе произнес он.

— А я надеюсь, что могу доверять одному из них, не ожидая предательства, — спокойно, но твердо ответил Фарамонд.

Николас поднял брови, но кивнул в знак согласия. Между ними возникло молчаливое понимание. Затем священник повернулся к Эмери:

— А у тебя, дитя мое, еще больше причин хранить молчание.