Последний бой Йони - [52]
Совещание, рассчитанное на пятнадцать минут, закончилось лишь через час. «Это был очень плодотворный час, — говорит Гиора. — Было много споров о том, как действовать в таком напряжении, поднимались самые разные вопросы, и Йони совершенно определенно отвечал на них… Это было настоящее тактическое учение. Через час мы вышли совсем с другим чувством: на массу неясных вопросов был дан ответ. Заседание прошло замечательно».
Через час Йони должен был ехать вместе с некоторыми штабными офицерами в Лод на последний инструктаж командиров перед операцией, и он просил Муки обсудить оставшиеся дела.
Перед тем как выйти из кабинета, он позвал Яэль, одну из своих секретарш, чтобы с ней попрощаться. Она заметила, что Йони был в хорошем настроении, говорил с ней уверенно. Он сказал ей, видимо в ответ на ее вопрос, что он уверен — все вернутся, но прибавил: если только это не кончится катастрофой. Когда, попрощавшись с ней, он выходил из конторы, Яэль обратила внимание на то, что он взял книжку карманного формата на английском, которую тогда читал, — боевик Алистера Маклина «Пыльная дорога к смерти».
Проходя через лагерь, Йони встретил Израиля. Они постояли с минуту и перебросились несколькими словами. Израиль видел, что Йони погружен в себя, как-то задумчив. «Он чувствовал, что кончил свою битву за операцию и теперь остался сам с собой наедине».
Вдруг Йони сказал ему: «Знаешь, Израиль, я пойду отдать честь флагу. Раз в жизни надо отдать честь флагу».
«Он это сказал от всего сердца, — рассказывает Израиль, — и я почувствовал, что он действительно отдает честь — но не рукой, а душой».
Хотя Ави не хотел сопровождать Йони в Лод, ссылаясь на то, что жаль времени, Йони все же убедил его. «Поедем, поедем со мной», — сказал он ему. Ави понял, что в связи с этой поездкой в Лод у Йони укрепилась уверенность, что операция состоится. Йони ему сказал, что хочет еще раз, перед отправкой на акцию, поговорить с бойцами Части.
«Кроме того, — рассказывает Ави, — помимо тактической стороны операции, наш разговор приобрел некую сионистскую и общечеловеческую направленность. Важность операции его очень волновала, он заговорил о ней с воодушевлением: как представишь, куда ты летишь и что совершишь… и если ты привозишь назад сто с лишним израильтян — ведь это огромное дело… Йони извинился передо мной за то, что загрузил меня другой работой, ничего не поделаешь, сказал он, кто-то ведь должен продолжать текущие дела… Он был в хорошем настроении, но погружен в себя, озабочен — много деталей крутилось у него в голове… Озабочен также и другим важным делом, для которого я остался в то время, как он уезжал. Он сказал: „Послушай, Ави, я тебя тут оставляю, займись этим, я не хочу, чтобы мы упустили это другое дело, чтобы оно пострадало“».
Они прибыли в эскадрилью, и до инструктажа оставалось еще какое-то время. Йони увидел там д-ра Эрана, который был в свое время врачом части. Д-р Эфраим Снэ, главврач командования пехотно-десантными войсками, поставил Эрана ответственным за врачебную часть, которая разместится в четвертом самолете, где будут и спасенные заложники. Эран назначил команду опытных врачей и санитаров, заготовивших массу медицинского оборудования, чтобы обслужить десятки раненых, которые ожидались. Йони и Эран обменялись мнением по поводу обслуживания раненых, при этом Эран напомнил Йони случай из прошлых лет. Один раненый боец остался тогда лежать на вражеской территории, рядом с ним был еще один боец, и Йони, находясь сравнительно далеко от места происшествия, добрался до них первым. «Покончив с этим заданием, Йони бегом бросился к ним, — рассказывает об этом Менахем Дигли, тогдашний командир Части. — Он попросту взял дело в свои руки. Это было очень характерно для Йони: быстро отреагировать на возникшую проблему и быстро ее решить. Он нас все время держал по рации в курсе дела и был очень спокоен — никакой паники. Он сообщил нам, что он в пути, успокоил по рации и солдата, который был с раненым, и сказал ему: „Мы на пути к тебе, будь спокоен“». Йони эвакуировал раненого, а потом им занялся врач Эран.
Сейчас в Лоде Эран заговорил о раненых в предстоящей операции и заметил, что число их определит степень успеха фактора внезапности.
«Йони говорил об операции очень обдуманно, — вспоминает Эран. — Он был, по-моему, в таком настроении, какое бывает у людей перед экзаменом. Кончил заниматься и был вполне готов. Дело решенное, осталось его выполнить, и все. Я почувствовал в нем не напряжение, а готовность натянутой пружины… Еще мне показалось, что он нестрижен, волосы всклокочены, и еще одно впечатление — что он устал, реакции были слегка замедленные».
В комнате для инструктажа эскадрильи Йони узнал, что Халивни, летчик четвертого самолета, провел несколько лет в Энтеббе и хорошо знает место. Халивни помнит, что это было до инструктажа, а Шани уверен, что разговор между Йони и Халивни состоялся после.
«Услышав об этом, Йони на меня набросился, как ворона на сыр, — говорит Халивни. — Минуту, обратился он ко мне, ты мне можешь рассказать о здании?»
Они склонились над большим столом для инструктажа с двух сторон. Йони расстелил чертеж летного поля и стал расспрашивать Халивни. Отвечая на вопросы, Халивни в то же время чертил схему здания на клочке бумаги.
