Последний бой. Кто освободил Прагу? - [87]

* * *

То есть, и это очень важно для понимания всего происходившего, идя на эти переговоры, немцы все-таки были уверены в том, что власовская дивизия пока находится в городе и выступает на стороне повстанцев, и все еще считались с ней, как с силой возможного военного противодействия.

Объяснения от чехов, что власовцы им не подчиняются и, более того, в городе вообще уже не оперируют, Туссен молча принял к сведению. Но при этом был уверен в том, что это ложь – по его собственным актуальным данным, которым он имел все основания верить больше, чем чешским переговорщикам, не кто иной, как именно войска РОА не давали в этот самый момент пройти в город группе эсэсовцев Кляйна со стороны реки Бероунки[147], на Смихове германским войскам тоже явно противостояли части Русской Освободительной армии, а также по немцам продолжали бить полевые артиллерийские орудия, которых у повстанцев не наблюдалось, зато они точно были у мятежной «русской дивизии Вермахта».

* * *

Далее, как бы не обращая внимания на претензии с чешской стороны, Туссен продолжил озвучивать свои собственные условия, состоявшие в следующем: после выдачи приказа на прекращение огня германские части отходят в направлении на северо-запад, немецкие женщины и дети, которые не смогут отойти вместе с войсками, будут находиться под охраной Красного Креста до того момента, когда будет возможна их эвакуация, а существующие новые чешские, или, как сами они себя уже называли, чехословацкие, организации предоставят в решении этих вопросов все возможное содействие. На вопрос Йозефа Смрковского, в чем подобная помощь должна состоять, немецкий генерал уточнил: обеспечение со своей стороны полного прекращения огня, непрепятствование отходу из города гражданского населения и войск. Также Рудольф Туссен уточнил и попросил присутствующих понять и внести в стенограмму встречи, что заключение подобных договоренностей находится на самой границе его полномочий, после чего добавил, что делает все это, так как «…лично убежден в том, что боевые действия, в той форме, в которой здесь ведутся, уже не отвечают целям ведения войны, являются напрасным кровопролитием и уничтожением материальных ценностей безо всякой на то необходимости».

Со слов свидетелей этой встречи, как раз пока Рудольф Туссен говорил все это, где-то на улице, в непосредственной близости, грохнули два или три выстрела из танковой пушки, и чье это было орудие, все присутствовавшие, разумеется, прекрасно поняли. Снаружи, кроме резких хлопков огнестрельного оружия, периодически доносился гул моторов и уже все более отчетливый лязг металлических гусениц по брусчатке мостовых. Весь этот фон создавал словам немецкого генерала весьма пикантную кулису, которая сильно сокращала поле для возможного маневра или торга его оппонентам в этих переговорах.

Поэтому было достаточно характерно, что в течение самой этой встречи с чешской стороны уже никто как-то не ссылался на официально объявленную германскую капитуляцию, не говоря вообще о том, чтобы самим требовать чего-то такого от немецких войск в Праге. Про недавний ультиматум генерала Кутлвашера все члены чешской делегации разом как бы забыли и старались сосредоточиться главным образом на технических деталях, необходимых для быстрого заключения договора о перемирии.

Генерал Туссен, в свою очередь, видя изменение настроения на чешской стороне, видимо, решил еще «дожать» своих оппонентов, как бы дополнительно и по собственной доброй воле пообещав, что отдаст также приказ к прекращению огня и соблюдению перемирия еще пяти германским дивизиям, находившимся севернее, западнее и южнее от города. (Хотя сам в этот момент прекрасно знал, что все эти дивизии уже и так имели свои инструкции немедленно отходить в западном направлении, по возможности даже не приближаясь к столице Протектората.) А когда речь при обсуждении зашла о находившихся в Праге неподконтрольных командованию Вермахта частях Ваффен-СС, пообещал, что заставит их присоединиться к перемирию, при необходимости и с применением силы, но тут же добавил: «…если мы, конечно, сейчас не достигнем этого соглашения на приемлемых условиях, то боевая ситуация в городе может уже выйти из-под моего контроля…»

После этих слов чехи окончательно «сдали свои позиции». Генерал Кутлвашер, как бы извиняясь, заговорил о том, что повстанческие отряды вообще ни на кого и не нападали, а просто защищались. Профессор Альберт Пражак добавил, мол «…изначально у нас вообще не было никаких воинственных намерений против немцев, а организованные вооруженные группы имели характер порядковых частей…».

* * *

Естественно, ни одно ни другое не являлось правдой, что подтверждало все развитие событий, начиная с пятого мая, а также все выдаваемые Чешской Народной радой и ее «военными штабами» документы и распоряжения. Восставшие изначально сами силой захватывали здания, промышленные и военные объекты, нападали и разоружали германских военнослужащих, провоцировали беспорядки и, в подавляющем большинстве случаев, в первые дни восстания всегда первыми открывали огонь. Чехи с самого начала рассчитывали именно на силовой захват власти, так как предполагали, что в сложившейся политической и военной ситуации германская администрация и армия просто не будут им активно противостоять. Действительно в оборону повстанцев вынудили перейти лишь ответные действия немецких войск.