Последний бой - [330]

— Дело в том, — продолжала Шарипа, — что ветер гонит соль с оголенного дна перво-наперво на их угодья.

— Так, — секретарь обкома заинтересовался. — А дальше куда?

— Пока сказать трудно, нужны исследования, но предположительно на десятки, а то и сотни километров в глубь области.

— Это очень серьезно. — Секретарь повернулся к одному из своих спутников: — Непременно проверить! — И тот записал что-то в блокноте, который держал наготове.

— Арал отступает, — вмешался Нажимов, — это увеличивает территорию нашего района. Полагаю, что нужно использовать освобожденные площади.

— Не уверен, что нам стоит лезть на дно, — возразил секретарь, — когда в области пустуют еще несколько миллионов гектаров. У нас четыре зоны. Первая — берега Амударьи с двумя миллионами пригодных для обработки земель. Вторая — пастбища Кызылкумов, с которых можно получить до семи миллионов тонн естественных кормов. Третья — побережье Арала. И четвертая — Устюрт, где можно содержать два-три миллиона овец.

Кызылкумы, как утверждает профессор Новиков, — секретарь слегка поклонился высокому старику, — так сказать, «богатая» пустыня. Здесь и растений больше, и урожайность их выше, чем, к примеру, в Сахаре, в Гоби, в Аравийской пустыне. Я не ошибаюсь, Николай Степанович?

— Нет, — ответил профессор. — Только необходимо добавить, что как разнообразием флоры, так и ее урожайностью Кызылкумы во многом обязаны Аралу. И если Арал исчезнет, то прогнозировать будущее «богатство» Кызылкумов я лично не берусь. В отношении Арала в научных кругах бытуют, в основном, две точки зрения. Согласно первой, необходимо во что бы то ни стало восстановить зеркало моря в прежних границах. Эту точку зрения я нахожу, к сожалению, нереальной, хотя мне понятен благородный пафос ее защитников. Согласно второй версии — гибель Арала неминуема, и нам, дескать, надлежит позаботиться лишь об использовании, как выразился товарищ, «освобожденных площадей». Эта точка зрения представляется мне, мягко говоря, некорректной, а грубо говорить я не хочу, чтоб не обидеть данного товарища. Сам я придерживаюсь третьего мнения.

Суть теории профессора вкратце такова: всех последствий исчезновения моря сегодня даже предсказать невозможно, но несомненно одно — это окажется настоящей катастрофой для целого региона, и не исключено, что повлечет за собой такие изменения климата и прочие злосчастья, что людям придется отказаться от поливного земледелия, ради которого они и высушивают сейчас море. Поэтому необходимо остановить обмеление Арала на определенном, заранее установленном и рассчитанном уровне. Остановить на том пределе, до которого мы еще можем предсказывать как неизбежные потери, так и способы их восполнения.

Николай Степанович говорил то, что всех интересовало, но говорил тем научным языком, который не всегда понятен непосвященному человеку. Шарипа видела, как старательно кивали головами слушатели, особенно когда с уст профессора срывались термины: «экосистема», «макроструктура», «энтропия», «взаимодиффузия», «инфильтрация», «экстраполяция тенденций», «динамика процессов», «турбулентность потоков» и так далее, то есть те самые слова, без которых не выстроишь настоящую научную теорию, но зато, выстроив, не втолкуешь ее обычным людям, пока от слов этих не откажешься. Потому и решила она перевести речь своего учителя с научного языка на общеупотребительный или, лучше даже, поэтический.

— Арал — это недреманное око дозорного. Если оно закроется, то с двух сторон обрушатся орды врагов — пески Каракумов и Кызылкумов.

— Кх-м, — профессор кашлянул смущенно. — Что ж? Можно, пожалуй, и так сказать. Можно. Это, пожалуй, даже короче, информативней, — и засмеялся. Остальные тоже.

Улыбнулся и Нажимов, однако ему-то не до веселья. Пусть ты профессор, будь хоть академиком, но нужно же понимать, что нельзя отчитывать руководителя района при людях. Мало сказать, при людях: при одном начальнике и двух подчиненных.

— Если все так серьезно, так трагично, — начал он, — то я не понимаю, а где же ваша принципиальность, ваша гражданская позиция, наконец? Сколько лет мы слышим о переброске северных рек. А ее все нет. Сами знаете, что у нас тут очень трудно с водой, а там она течет бесцельно. Почему же вы, ученые, не скажете свое слово в этом вопросе? Что-то не видел я, товарищ профессор, ваших выступлений и помощи нам.

— Ничего бесцельного в природе нет. Есть бесценное, которое мы, к несчастью, долго путали с бесплатным. Потому теперь и приходится расплачиваться. — Николай Степанович вначале собирался ответить одному лишь Нажимову, но увидел, что затронута тема, чрезвычайно интересующая всех собравшихся. Больная тема. Больная. Потому и обращался теперь Новиков ко всем: — Поймите, товарищи, переброска части, всего лишь части стока северных рек — это даже не союзная, это, не побоюсь слова, глобальная операция. Спасая один регион страны, мы нанесем вред — неизбежно нанесем — другому региону, и немалому притом. Разумеется, не нам, ученым, гидрологам и экологам, принимать окончательное решение, но наше дело произвести максимально полные расчеты, сделать выкладки и на их основании дать свои рекомендации.