Последний «бизнес» - [41]

— Это какой-то припадок, — говорила Анатолию Марина. А на некоторых это вообще плохо действует.

Анатолий шутливо потер руку.

— Я это почувствовал.

В это время Валерий озабоченно поглядел на часы и громко объявил:

— Дорогие друзья, я вас ненадолго покину.

Уважительная причина интимного свойства.

— Объясни, тогда отпустим! — крикнул Червончик.

Валерий театрально вздохнул и развел руками.

— Ну, если вопрос ставить так, извольте. Свидание. Девушка неслыханной красоты и обаяния. Постараюсь уговорить прийти к нам.

— Кто такая?.. Откуда?.. Как зовут?.. — посыпалось со всех сторон.

— Похоже на пресс-конференцию, — рассмеялся Валерий, затягивая галстук, который он достал из шкафа. — Это жемчужное зерно я раскопал… где бы, вы думали? В библиотеке! Как видите, иногда полезно туда заглядывать. Она там работает. В прошлом году окончила наш факультет. Мы разговорились, и я умолил ее сегодня встретиться. Ровно в десять.

— Это все, признавайся? — с напускной суровостью спросил Анатолий.

Валерий усмехнулся.

— Есть одна пикантная подробность: она пока влюблена в другого. И это вопиющий нонсенс, абсолютный мезальянс. Я уже все узнал.

— Почему нонсенс? — продолжал с пристрастием допытываться Анатолий.

— Отвечу текстом известной телеграммы: «Волнуйся. Подробности письмом». Мне некогда. Ждите нас через полчаса.

И Валерий, отвесив театральный поклон, сдернул со спинки стула пиджак и направился к двери.

Если бы кто-нибудь спросил Машу, чем ей понравился высокий белокурый парень с большими светлыми глазами на худощавом лице, в красивом заграничном свитере, она не смогла бы сказать.

Остроумный, неглупый, начитанный, Валерий весь вечер не отходил от стойки, где Маша выдавала книги. И ей было интересно слушать его — в этом она призналась себе сразу. У него были какие-то необычные, оригинальные суждения, широкие взгляды.

Часто ей хотелось с ним поспорить, иногда она вынуждена была соглашаться или вдруг сама удивлялась, как раньше не замечала того, о чем он ей говорил. А разговор у них, естественно, шел о самом дорогом и любимом для Маши — о книгах.

Разговор был отрывочный, потому что Маше время от времени приходилось принимать заказы, выдавать отложенные книги и журналы, бегать в книгохранилище. Но каждый раз в таких случаях Маша ловила себя на том, что с интересом ждет продолжения этого разговора, гадая, что возразит ей Валерий, что скажет такого, чего она не знает, чего не видит.

А он так же свободно, горячо, остроумно говорил и о живописи, и о театре, и о музыке, и Маша со стыдом признавалась себе, что многого она не видела, не слышала.

Маша с детства любила книги. Этой любовью был пропитан весь их дом. И мать, научный сотрудник публичной библиотеки, и отец, преподаватель литературы в школе, страстный книголюб и собиратель, вольно и невольно передавали дочери свою любовь к книге. И эта любовь, в свою очередь, окрашивала всю жизнь семьи, придавая ей особую, утонченную интеллигентность.

Игорь Афанасьевич, отец Маши, низенький, щуплый человек, очень мягкий и отзывчивый, был, однако, болезненно нерешителен в вопросах практических, житейских и этим доводил до отчаяния свою жизнерадостную и деятельную супругу. Наблюдая родителей, Маша рисовала в своем воображении совсем другой облик человека, которого она когда-нибудь полюбит. Отец — это отец, он был ей дорог со всеми своими недостатками. А вот тот, другой, должен быть обязательно высоким и сильным, решительным и умелым, ну и, конечно, благородным и добрым, как отец.

Таким, ей казалось, и был Николай, это и привлекало в нем Машу. Но только сейчас, встретив Валерия, Маша поняла, чего же ей не хватало в Николае.

Ей никогда не было так интересно с ним. Конечно, отец знал гораздо больше и умел рассказывать еще интереснее, чем Валерий. Но здесь прибавлялось то, чего не мог дать и отец, — молодой задор, будоражащее душу ощущение новизны и… кажется, влюбленность. Нет, нет, Маша не влюбилась, ей было просто интересно. Но он… он, кажется, увлекся, и серьезно. Что же делать? Ведь каждая встреча дает ему новый повод, новую надежду. А Маша не хотела этото. И не только из-за Николая. Каким-то особым чувством улавливала она в своем новом знакомом что-то непонятное и чуждое ей. Николай, тот был прост и прозрачен, он вызывал бесконечное доверие, а Валерий — нет, его она почему-то безотчетно боялась.

И все-таки после нескольких, казалось, невольных встреч в читальном зале она разрешила Валерию ждать ее после работы, хотя кончала она сегодня поздно. И сама, почему-то волнуясь, ждала этого часа.

И вот, наконец, Маша выбежала из освещенного подъезда библиотеки на мокрый от только что прошедшего дождя тротуар. От дерева отделилась высокая фигура в плаще. Валерий был без шляпы, светлые, небрежно зачесанные назад волосы потемнели от дождя, глаза блестели. Он бережно поцеловал Маше руку.

— Наконец-то! Мы вас так ждем.

— Мы? — удивилась Маша. — Вы же один.

Валерий засмеялся громко и возбужденно, громче, чем хотелось бы Маше.

— Остальные вас ждут в другом месте. Очень милая и веселая компания.

— Но… уже поздно.

— Что вы! Как раз! Мы совсем недавно собрались и даже не успели как следует выпить. Завязались только первые споры! На повестке дня абстракционизм и романы Ремарка. Сталкиваются самые крайние мнения. Кошмар! Можно ждать рукопашной.