Последний «бизнес» - [40]

Из другого конца комнаты Червончик патетически воскликнул:

— Вот слова не мальчика, но мужа!

— Жора, ты прелесть! — засмеялась Стелла, прильнув к его плечу. — Ты почти мой идеал.

— «Рок» без идеологии, — презрительно скривился Валерий. — Какая трусливая и нищенская философия!

Жора снова усмехнулся, на этот раз снисходительно.

— Говоришь, нищенская? И к тому же трусливая? На этот счет могу дать одну деловую справку. Фамилий и цифр не называю исключительно из соображений здоровой конкуренции и личной безопасности. Я сейчас все наличные средства и все, какие только удалось достать, кредиты ставлю на одну карту. Случайно найденную карту! Если выиграю — могу приобрести тачку системы «Волга», даже две, если захочу.

— Бери выше, — откликнулся Червончик. — Любой дизельэлектроход на Черном море!

— Именно. А проиграю — буду стрелять у вас сигареты и клянчить на пиво. Это к вопросу о смелости и нищете.

Анатолий поморщился и сказал, обращаясь к Марине:

— Ох, уж эта торгашеская бравада! Он неисправим.

— Он противен, — тихо поправила его Марина.

Стелла пристально взглянула на Жору и отодвинулась, капризное лицо ее стала почти злым.

— А как к вопросу о дружбе? — тихо, с угрозой спросила она.

Жора поспешно наклонился и прошептал:

— Стеллочка, радость моя, к нашим делам с ним это отношения не имеет.

Стелла враждебно отстранилась.

— Но ты сказал, что все средства…

— Абсолютно все. И даже еще больше. Таковы суровые законы бизнеса. Но дело стоит того, будь уведена.

— Тогда скажи, что это за дело.

Жора загадочно улыбнулся.

— Это коммерческая тайна. Ты первая не будешь меня уважать, если я проболтаюсь.

— Ты меня не любишь… — Стелла капризно надула губки. — Я не останусь с тобой…

— Останешься, — Жора привлек ее к себе. — Твой дорогой уже пса спустил. Теперь не только ваш дом, а всю Красноармейскую за два квартала обходить надо. Представляешь? — обратился он к Тарану.

Василий усмехнулся. Прислушиваясь к их разговору, он не мог побороть в себе растущее чувство неловкости и какого-то смущенного протеста. Но росло в нем и любопытство. Никогда раньше не попадал он в такие компании, не слышал таких споров. За многими словами он угадывал какой-то скрытый и нехороший намек или иной, более широкий и важный смысл, который не мог понять. Ему даже казалось, что эти люди вдруг переходят в разговоре на другой язык, лишь внешне кажущийся русским.

И только Кира, сидевшая рядом и как бы невзначай прижавшаяся к нему плечом, казалась близкой, понятной. Он вдыхал крепкий запах ее духов и, то ли от этих духов, то ли от выпитой водки, чувствовал, как хмель туманил голову.

— Вы всегда такой скромный? — смеясь, лукаво спросила Кира. — Все молчите, что-то думаете. Вам приятно здесь? Правда, весело?

— В общем весело, конечно. А скромный… но все я не такой уж скромный, — усмехнулся Таран и, решив доказать свою нескромность, крепко обнял ее за талию.

— Ого, какой вы сильный! Пойдемте танцевать?

Из радиолы уже рвались раздирающие, прыгающие, визжащие звуки, и несколько пар скакали и кружились посреди комнаты.

Таран почувствовал, что танцевать так, как он привык, под эту музыку невозможно, она подмывала к чему-то необычному и азартному.

— Ой, ля!.. Ой, ля!.. — возбужденно кричал Валерий. — Больше жизни! Больше страсти!..

И Таран, подчиняясь охватившему его вдруг озорному, бесшабашному веццчью, завертелся с Кирой по комнате. Он смотрел на ее смеющееся лицо, ловил дразнящие искорки в глазах, а в чувственном изгибе ярких, влажных губ угадывал что-то вызывающе грубое и доступное. Василий неожиданно для самого себя нагнулся, и Кира, полузакрыв глаза, ответила ему долгим поцелуем.

Никто не обращал на них внимания, все вертелось и бесновалось вокруг. Дико взвизгивала, стонала и грохотала радиола.

Задыхающийся и взволнованный опустился, наконец, Василий на диван возле Киры.

— Ну и музыка… — только и мог он сказать.

Ему на минуту вдруг показалось, что музыка эта прилипчива и противна, как грязь на улице, что она испачкала его чем-то. Поглядывая на танцующих, Василий с невольным смущением подумал, что и он только что вот так же нелепо бесновался под эту сумасшедшую музыку. От этой мысли ему стало не по себе.

— Классический «рок», — тоном знатока ответила Кира и, кивнув на Жору, добавила: — Уж он понимает, что выдать.

— Вы с ним давно знакомы?

— Ревнуешь? — лукаво засмеялась Кира, легко и свободно переходя на «ты». — Не надо. Одно время встречались, но потом у нас все порвалось. И сейчас «сердце свободнее ищет любви», — пропела она и, проведя горячей ладонью по его лицу, сказала: — Ты хороший. Опиши немного о себе. Где ты работаешь?

Таран ответил и, в свою очередь, спросил:

— А ты?

— Я в магазине. Знаешь, на Черноморской? В отделе спорттоваров. Придешь?

— Приду.

— У нас такой зав, кошмар! — увлеченно защебетала Кира. — Мы на него все психуем. У него роман с Веркой из посудного отдела. Вот он однажды зазвал ее в кабинет, а она такая ехидна. И вдруг его сынок Олежка приходит. Ну, мы его туда и послали. Хорошо, она выскочила… А Олежка этот хитрый, хоть и в школе еще учится…

Таран плохо слушал.

Но вот радиола стихла, и пары, возбужденные, усталые, начали расходиться по углам.