Последний «бизнес» - [34]

И Павел Григорьевич упорно искал и думал. Он не привык к поспешным выводам.

Вот и сегодня Павел Григорьевич с нетерпением ждал Анку. Им надо ехать на инструментальный завод. Там случилось ЧП: собираются исключать из дружины одного молодого рабочего, исключать, видимо, справедливо — за трусость и, кажется, за предательство.

Это тем более неприятно, что дружина там самая лучшая, самая активная и многочисленная. Районный штаб всегда ставит ее в пример другим. И вдруг такая история!..

Павел Григорьевич нетерпеливо расхаживал по комнате, заложив руки за спину, и то и дело поглядывал на стенные часы.

Но вот, наконец, стукнула парадная дверь. Анка!

Девушка вихрем вбежала в комнату, взволнованная, раскрасневшаяся.

— Папа! Кого сегодня исключают из дружины на инструментальном за… за предательство?

Павел Григорьевич внимательно посмотрел на нее.

Ах, папа! — Аня нервно сцепила пальцы. — Я сейчас встретила одного человека… Он мне сказал, что один человек — предатель… А этот человек…

— Постой, постой! — Павел Григорьевич невольно улыбнулся. — Один человек, потом еще один человек… Да не волнуйся так!

— Я не могу не волноваться! Как ты не понимаешь?!

— Гм… Ну, допустим, понимаю…

— Тогда скорей пойдем. Скорее, папа!..

Аня сама не догадывалась — об этом больше, может быть, догадывался даже Павел Григорьевич, — как много места в ее мыслях и мечтах занимал веседый, красивый и ловкий парень из бригады Вехова, не догадывалась потому, что каждый раз гнала от себя эти мысли и эти мечты. Аня была гордой девушкой, и ей казалось — она была даже убеждена, — что Таран ухаживает за ней просто по привычке, по капризу, так же как он, по слухам, ухаживал за многими другими девчатами. И ей хотелось наказать его за это, ей казалось, что иначе он потом обязательно посмеется над ней. Аня не верила ни одному его слову, ни одному поступку. И даже тогда, когда верила — ну как можно было не поверить, например, тогда, в красном уголке, когда они так упоительно танцевали! — считала это минутным увлечением и боялась, не хотела верить во что-то серьезное, настоящее. И еще Аня старалась уверить себя, что так же легкомысленно и цинично относится Таран ко всему в жизни. А этого в людях она не прощала, это презирала и ненавидела.

Но в то же время в Таране было что-то такое притягательное, такое хорошее и искреннее, против чего она могла бороться только, когда все кругом помогало ей, — люди, дела, волнения и хлопоты. Чувство беззащитности, охватывавшее ее, когда она оставалась одна, возмущало и оскорбляло ее.

И Аня мстила себе, говоря о Таране равнодушно, насмешливо, даже обидно. Так она как бы между прочим говорила и отцу, когда разговор у них заходил об инструментальном заводе и бригаде Вехова.

Но разговор этот заходил почему-то довольно часто.

А Павел Григорьевич был человеком опытным, наблюдательным и чутким, особенно если дело касалось его Анки…

Они приехали на инструментальный завод, когда заседание штаба дружины уже началось. В большой комнате за столом сидели Чеходар, старик Проскуряков, инженер Рогов и другие члены штаба. Тут же присутствовали и ребята из бригады Вехова, не было только Тарана.

Поодаль от всех на стуле сидел Степа Шарунин.

Лицо его покрылось красными пятнами, он, не отрываясь, смотрел в пол, теребя в руках мятую кепку.

Вся его тщедушная фигура в старом потертом пиджачке выражала предельное отчаяние и испуг.

При взгляде на Степу Аня почувствовала и облегчение и острую, режущую жалость.

Павел Григорьевич поздоровался с сидящими у стола членами штаба, добродушно кивнул ребятам и сел рядом с Чеходаром. Аню поманил к себе Николай. Ее вдруг удивили смущенные глаза, когда он смотрел на нее. Но все происходящее вокруг было так важно и необычно, что Аня тут же забыла об этом.

Говорил Чеходар:

— …Обстановку мы, таким образом, выяснили. Конечно, Шарунин вел себя трусливо, недостойно. Думаю, в этой части все ясно?

— Куда яснее, — сердито сказал Проскуряков, вертя в руках очки. — Позор, чистый позор на нашу голову.

— Из дружины придется исключать, — заметил Рогов.

— Не спешите с выводами, Дмитрий Александрович, — как можно мягче возразил Чеходар. — Парень он молодой, его воспитывать надо. Исключить всегда успеем. И потом… надо учесть и другой аспект этого инцидента. В каком же виде мы предстанем? Лучшая в районе дружина и вдруг…

Он покосился на Артамонова, но тот сидел с таким невозмутимым видом, что Чеходар при всем желании не смог уловить его реакции на свои последние слова. «Должен же он в конце концов понимать, что и сам окажется в неприглядном положении. Ведь всюду хвалит нас, ставит в пример». И, не вытерпев, Чеходар спросил:

— Как ваше мнение, товарищ Артамонов?

Все посмотрели на Павла Григорьевича, и он не спеша ответил:

— Надо выяснить картину и в другой части.

— Именно! — запальчиво вставил Коля Маленький и указал на угрюмо молчавшего Куклева. — Вот он кое-что добавит.

Тот неохотно возразил:

— Нечего мне добавлять.

— Как нечего? — взорвался Коля Маленький. — Это он просто его жалеет! — Вовсе я не жалею… — Тогда говори то, что нам сказал. Он, — Коля Маленький указал на Шарунина, знал эту тайну, знаком был. Это факт или фантастика? — грозно обратился он к Степе.