— Мы отправляемся на разведку. — Голос Картра звучал резко и уверенно, он не спрашивал разрешения Джексена. — Смит с командором и Мирионом в кают-компании…
Патрульный офицер кивнул. Конечно, возобновление обычной процедуры было правильным решением. Возвратись в помещение рейнджеров, Картр заметил, как все приободрились. Филх уже отыскал их рюкзаки в груде обломков, образовавшейся после посадки. Картр покачал головой:
— Полное снаряжение не потребуется. Мы отойдем не более чем на четверть мили. Рольтх, — бросил он через плечо стоявшему в двери фальтхарианину в очках, — ты останешься здесь. Солнце типа Арт не для твоих глаз. Твоя очередь наступит ночью.
Рольтх кивнул и направился к кают-компании. Картр попытался одной рукой надеть исследовательский пояс, но Зинга отобрал его.
— Я сделаю. Стой спокойно. — Чешуйчатые пальцы застегнули пряжки ремня из влисовой кожи с разнообразными инструментами. Картр пошевелился, размещая привычный набор. Незачем брать разрушитель: стрелять одной рукой он все равно не сможет. Бластер будет его единственным оружием.
К счастью, ракета лежала не люком к земле. Ни у кого из них сейчас не хватило бы сил, чтобы выжечь подземный ход. Однако люк пришлось открывать общими усилиями. Картру помогли выбраться. Рейнджеры соскользнули по тусклому обожженному металлу на все еще дымившуюся землю и побежали к краю выгоревшего круга. Здесь они остановились и оглянулись на корабль.
— Плохо, — выразил общую мысль Филх. — «Пламя» больше никогда не поднимется.
Картр не был механиком, но он тоже понимал это. Даже если корабль удастся доставить в ремонтный док, он никогда больше не сможет летать. А Космос знает, сколько звезд до ближайшего дока!
— К чему нам об этом думать? — спокойно сказал Зинга. — С первого старта в этом последнем полете мы знали, что возвращения не будет…
Да, в глубине души они все знали это. Но до сих пор никто не говорил об в этом вслух. А теперь…
Может, люди не примут этого, но бемми могут принять. Одиночество давно стало частью их жизни: часто они были единственными представителями своей расы на борту корабля. Если даже Картр был чужим для экипажа патрульного корабля, потому что он не только специалист-рейнджер, но и варвар с пограничной планеты, то что должны чувствовать Филх и Зинга? Они даже не могли назвать себя людьми.
Картр отвернулся от разбитого корабля и стал изучать песчаную пустыню с отдельными скальными выступами. Время около полудня и солнце тяжело бьет своими лучами. Зинга расцветал в волне жара. Его жабо широко развернулось, образовав веер за безволосой головой, тонкий язык мелькал между узкими желтыми губами. Но Филх отошел в тень ближайшей скалы.
Пустыня. Ноздри Картра расширились, он вбирал и оценивал запахи. Жизни нет. Но… Он резко повернул голову влево. Жизнь! Однако Зинга опередил его, большие четырехпалые ступни легко несли его по песку, перепонка между пальцами не давала ящерообразному рейнджеру проваливаться. Когда Картр догнал его, высокий закатанин уже сидел на корточках перед камнем, на котором свернулось чешуйчатое существо. Узкая голова раскачивалась, мелькал и исчезал язык.
Картр остановился и прощупал мозг существа. Да, это местная жизнь. Чуждая, конечно. С млекопитающим он мог бы установить контакт. Но это рептилия. У Зинги нет таких способностей к умственному контакту, как у сержанта, но ведь это существо родственно ему. Может, они подружатся? Картр пытался ухватить и понять странные впечатления, находившиеся на грани восприятия. Существо сначала встревожилось, но вскоре заинтересовалось Зингой. Оно уверено в себе, а значит, у него есть мощное природное оружие.
— У него ядовитые клыки, — ответил на невысказанный вопрос Зинга. — И ему не нравится твой запах. Оно может стать врагом людей. Но я — другое дело. Оно не может ничего рассказать, так как не мыслит…
Закатанин коснулся роговым пальцем головы существа, и оно никак не отреагировало на эту вольность. Когда Зинга встал, оно подняло голову, разматывая свое длинное тело.
— Нам от него мало пользы, а для тебя оно смертоносно. Я отошлю его. — Зинга посмотрел на свернувшуюся змею, и ее голова начала раскачиваться. Потом змея зашипела и исчезла, скользнув меж скал.
— Сюда, свинцовые ноги! — донесся сверху голос Филха. Голова тристианина, с хохолком перьев и огромными круглыми глазами без век появилась на вершине высокой скалы. Картр вздохнул. Для человека-птицы с его легкими костями такой подъем нетруден, но Картр определенно боялся подъема, тем более с раненой рукой.
— Что ты видишь? — спросил он.
— Там растительность… — золотая рука над их головами указала на восток.
Зинга уже взбирался по обожженной солнцем скале.
— Далеко?
Филх прищурился:
— Около двух фалов…
— Пожалуйста, космические меры, — терпеливо попросил Картр. Голова у него болела, и он просто не мог перевести меры родной планеты Филха в человеческие.
Зинга ответил:
— Около мили. Растительность зеленая…
— Зеленая?
Что ж, в этом нет ничего удивительного. Желто-зеленая, сине-зеленая, тускло-пурпурная, красная, желтая, даже болезненно-белая — он видел множество разновидностей растительности с тех пор, как надел знак кометы.
