Последний аргумент закона - [17]

— У тебя цена такая, что сразу отбивает охоту покупать автомобиль, облокотясь о капот, сказал Илларион.

— Ни черта ты в психологии торговли не понимаешь, — окрысился Феликс. Видишь, снизу приписано: «Возможен обмен с доплатой»?

— Обмен на что?

— На что угодно. Можно другую машину — постарше, плюс деньги. Мне даже квартиру в дальнем Подмосковье предлагали. Но если я насчет машины сразу могу сказать, годна она или нет, то в квартирных делах не разбираюсь, и решил не рисковать.

— А купить только за деньги желающих нет?

— До кризиса этот «чероки» на «три-пятнадцать» ушел бы, а теперь посложнее. Совсем богатые новые машины покупают в салонах, в магазинах, чтобы было потом кому претензии предъявлять. А средний слой, те, кто может спокойно двадцать штук выложить, в России вывелся.

— На что же ты рассчитываешь? — поинтересовался Забродов.

— Одна надежда на черные деньги. Стоит машина как новая, классом пониже, тут много не сэкономишь. Тот, кто собрал двадцать, может и чуть больше выложить. Но беда в том, что покупку нового автомобиля декларировать надо. Трудно объяснить, где большие деньги взял, не заплатив ни рубля налогов, а подержанную машину можно документально на небольшую сумму оформить.

— Криминал какой-то, — усмехнулся Илларион.

— На базаре так всегда. На любом: и там, где огурцами торгуют, и где машинами. Разве с квартирами другая ситуация?

— По-моему, еще хуже, — согласился Забродов.

Уже появлялись первые покупатели.

О них Феликс шепотом сказал Иллариону:

— Это «олени» ходят.

— Какие «олени»?

— Ну не скажешь же о человеке, что он козел? — усмехнулся Феликс. — Это покупатели, которые в машинах ни хрена не смыслят, смотрят только на краску, на обивку, на спидометр. Сверху все машины накрашены-напидарашены, а внутри может сплошное гнилье стоять! Тут некоторые автомобили за месяц по три раза продаются. Придет человек и видит машину своей мечты. Двигатель заводится, работает бесшумно, только потом почему-то выясняется, что ездить этот автомобиль отказывается. И вновь притаскивают ее на базар. И сидит человек, продает свою мечту очередному «оленю».

У джипа «чероки» «олени» задерживались, но никто даже не рисковал открыть дверцу, заглянуть в салон. Понимали, не выглядят они на людей, способных выложить двадцать штук, значит, незачем перед продавцом позориться.

Когда рядом не оказалось покупателей, Феликс обратился к соседу:

— Ты, Вася, недоработал. Не может машина девяносто третьего года так блестеть.

Илларион глянул на автомобиль. «Хонда» сияла красками, титановые диски матово блестели на солнце.

— Почему? — удивился Илларион. — По-моему, это максимум, чего можно было достичь.

— Ты почему краску не состарил? Сразу видно, что машина перекрашенная. — И уже Забродову Феликс принялся объяснять. — Краску на старой машине, если ее по новой покрасил, нужно «состарить».

— Как на иконах и на подделках «малых голландцев»? — усмехнулся Забродов.

— Именно. На все существует своя технология. Если видишь краску, чуть тронутую временем, не такую блестящую, не такую яркую, сомнений не будет. На базаре стоящих машин раз два и обчелся, все остальные битые.

— И эта? — усомнился Илларион, глядя на «хонду».

— Хочешь, покажу?

— Феликс, ты мне антирекламу не устраивай, — возмутился Вася.

— Он твой автомобиль покупать не собирается, а «оленю» я ни черта не скажу. Пусть думают, будто твоя машина у прежнего хозяина шесть лет в гараже на колодках стояла, и он каждое утро ее тряпочкой протирал. Видишь, зазор какой? — указал пальцем Феликс на щель между крышкой капота и крылом. — Машина хорошая, слов нет, но в Германии ее помяли. В Германии хороший жестянщик три тысячи марок возьмет за то, чтобы кузов вытянуть. А в Литве или в Беларуси это обойдется долларов в триста. Вот и таскают битые машины, красят и тут продают. А потом удивляются, почему это на иномарках так быстро резина съедается?

Феликсу пришлось прервать свою лекцию, потому что появился очередной «олень». И тут Иллариону пришлось удивиться перемене в настроении Феликса. Сработала корпоративная солидарность, один продавец помогал другому.

— Илларион, смотри, — Феликс разговаривал с Забродовым так, словно тот собирался покупать машину, — не часто такой автомобиль найдешь. «Хонда» — это фирма. Недаром они «формулу один» делают. Тут одни космические технологии. Тебе приходилось видеть, чтобы такая машина мертвой во дворе стояла?

— Нет, — подыграл Илларион.

Большего от него и не требовалось — одно-два слова.

— Потому что они все живые, ездят. Их у нас мало, поскольку европейцы сами на них раскатывают, а сюда привозят всякий хлам. Только пара стоящих машин тут на весь базар найдется, и это одна из них.

Феликс, обернувшись, сделал вид, что только сейчас заметил «оленя».

— Извините, что мешаем, мы посмотреть хотели, мой друг сегодня без денег приехал, жаль, что машина не ему достанется, а вам, — и передал потенциального покупателя в руки Василию.

— Мне даже неприятно стало, — признался Илларион, когда зашел с Феликсом за громаду «чероки», — Базар, Илларион, по-другому здесь не выживешь.

Илларион прищурился. По проезду между автомобилями шел парень в куртке из толстой бычьей кожи.