Последний ангел - [36]

За всеми этими событиями и хлопотами Олег Петрович совсем забросил свою машину, но управившись с неотложными делами, вспомнил и о ней. Когда-то еще при жене, собрал он по чертежам журнала «Техника молодежи» микролитражку. Времени, средств и труда угрохал на нее уйму, а получилось нечто такое, что даже жена не согласилась сесть в эту машину:

— Ездить на ней, может быть, и возможно, только останавливаться никак нельзя, — засмеют.

Да, вид у нее был столь неказистый, что окрестные ребята сразу прозвали ее «букарахой», по-видимому, от слова букашка, только пострашнее. Правда, весной Олег Петрович несколько облагородил ее, но все равно казалось, что во внешнем виде машины чего-то недостает.

«Эмблему какую-нибудь, что ли, ей приделать спереди», — пришло ему в голову, но какую — не мог придумать, пока не вспомнил о статуэтке ангела. Еще ко Дню Советской Армии подарили ему настольную лампу. Олег Петрович снял с ангела свою электротехнику и сунул его в тумбочку стола, а вот теперь полез туда за инструментами и догадался: «Вот же она — подходящая эмблема. Поставить ангела перед ветровым стеклом, он же будет отбивать и встречных мошек».

С установкой фигурки он провозился до сумерек и первый раз в этом году выехал опробовать машину. По городу, как всегда, он ехал очень осторожно и, только выбравшись на шоссе, прибавил газу. Впрочем, у «букарахи», как ни дави на железку, больше шестидесяти километров обычно не получалось. На этот раз над капотом красовался ангел, как бы летящий перед ветровым стеклом и отблескивающий красноватым светом от подымающейся слева полной луны. Места шли знакомые: сперва вдоль реки, на берегу которой у разных кустиков он не раз сиживал с удочкой, потом попалась деревня, где ночевал при шефских походах, потом обширные поля, на которых немало было им выкопано картошки и срублено кукурузы, с каждым годом отнимавшей у картофеля все больше и больше гектаров земли.

«С такой роскошной эмблемой следовало бы ехать побыстрее», — подумалось Олегу Петровичу, и он с удивлением заметил, что стрелка спидометра не задержалась у привычной черточки. Она доползла до семидесяти, восьмидесяти и замерла только около ста километров в час.

«Что за диковина! — удивился Олег Петрович. — Ведь кроме профилактической подтяжки, регулировки да окраски, я ничего не делал, откуда же такая прыть?»

И еще больше удивился он, когда его вскоре запросто обогнал какой-то самосвал. «Это — на такой-то скорости!»

Тут впереди показались строения знакомого ему поселка — Дворики, и он сообразил, что пройденное расстояние явно не соответствует скорости, а когда перевел взгляд на спидометр, увидел, что тот показывает привычные шестьдесят, хотя он и не убавлял газа. И тут ему показалось, что рядом кто-то знакомо рассмеялся. «Начинается!» — заключил он и опасливо покосился на соседнее сидение. Там никого не было.

Проехав Дворики, Олег Петрович некоторое время раздумывал и решил уж, осторожности ради, вернуться домой, а «букараха» тем временем подошла к длинному крутому подъему, из-за которого вставало зарево огней встречной машины, находившейся еще за бугром. Разворачиваться было поздновато, лучше сначала перевалить через гребень, но когда Олег Петрович подъехал ближе, из-за гребня вырвалась машина, идущая по его полосе. Левая полоса была свободна, и у Олега Петровича уже дернулись руки, чтобы свернуть туда, но рядом скомандовали: «Направо, только направо», — и руль повело вправо, будто вмешался кто-то сильный и решительный. Слева, слегка чиркнув по борту, проскочила встречная машина, а на секунду позже левее выкатилась из-за гребня еще одна. Под правым колесом «букарахи» промелькнул обрез кювета, но рывок руля удержал ее на обочине.

«Сукин сын!» — обругал Олег Петрович первого водителя, сделавшего обгон перед самым перевалом, и, остановившись, уставился на правое сидение. Только теперь до него дошло, что смех и голос принадлежали его отцу, потому и показались такими знакомыми. Но рядом никого не было.

«Ну, спасибо, отец, валяться бы мне сейчас на шоссе среди обломков, если бы не твоя сильная рука!» — подумал Олег Петрович, приходя в себя. — Но как он мог сообразить, куда следовало повернуть?

Осмотрев при свете луны царапину на борту, Олег Петрович развернул «букараху» и осторожно поехал домой, с горечью думая, что ему теперь придется, видимо, расстаться с рулем. Пока разная «чертовщина» приключалась с ним в стенах его квартиры, это еще можно было терпеть, а уж теперь не миновать обращения к медицине. Эдак он, чего доброго, может оказаться опасным для окружающих.

«Но что за странный вид помешательства, никогда не слышал о таком и в книжках не читал. И ведь надо же было этому приключиться тогда, когда дела наладились, когда обнаружились во мне необыкновенные способности, и жизнь стала наполненной, стремительной и радостной!» — перекатывались в нем недоуменные мысли, и до того было досадно отказываться от открывшихся перспектив, что едва очутившись в своей квартире, он передумал: «К психиатру только попади, а выберешься ли, неизвестно». Недалеко, в районном городке, был у него знакомый врач Кузьма Кузьмич Лавров, заведовал там больницей. Когда-то они жили по соседству, дружили семьями, но разъехались и давненько уже не виделись. Вот к нему-то и нужно было съездить, посоветоваться, прежде чем принять окончательное решение. Кузьме Кузьмичу пора бы, кажется, уже быть на пенсии, но это не меняло дела.