Последний альбом - [13]

О том, что случится, если электричество возьмет и исчезнет, говорить было не принято. Слишком очевидным был ответ на этот вопрос, и вдаваться в нюансы и подробности, пусть и умозрительно, никому особо не хотелось.

— Все, на сегодня хорош, мне кажется, — сказал Саша устало, привалился к стене и оглядел комнату. Почти все шкафы ровными рядами лежали на полу, завтра можно будет начинать наполнять их опилками и землей.

Они выключили лампу и пошли обратно в сторону базы. Раджаб с Каримом шли впереди, а Саша замыкал процессию, освещая фонариком дорогу и бегло проглядывая помещения, встречавшиеся у них на пути.

Вдруг, в одной из нежилых, заваленных заводским хламом комнат, где сверху капала вода, луч фонаря выхватил из кромешной темноты силуэт человека, сидящего спиной на стуле прямо в центре.

Сашу будто бы ударило током, он замер как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова. Страх сковал грудь холодным обручем.

Человек повернулся, и Саша шумно выдохнул, чувствуя, как продолжают дрожать ноги.

Ваня. Это был Ваня.

Раджаб и Карим остановились и встревоженно смотрели на Сашу. Он помахал им рукой:

— Идите, я вас догоню.

Раджаб кивнул, и они с Каримом пошли дальше по коридору, свернули за угол и через минуту их голоса стихли.

Саша зашел в комнату, обошел большую лужу на полу и подошел к Ивану.

— Ну и местечко ты себе нашел, — сказал он, поежившись. — Я чуть в штаны не навалил, когда тебя увидел.

Ваня, не поворачивая головы, медленно ответил:

— Послушай, как капли на пол капают красиво... кап... кап... кап... Тут акустика такая, можно сидеть и слушать часами... — В последнее время у него всегда был какой­то пугающий, бесцветный голос, и Саша поежился. Он не видел в этой сырой, грязной и темной комнате ничего красивого и хотел поскорей вернуться на базу.

— Ну на фиг, я лучше пойду домой, там все же повеселей. Ты пойдешь?

Ваня молча, не поворачиваясь, мотнул головой.

— Ну, как хочешь, — сказал Саша. — Я пошел.

Он направился в сторону двери, возле выхода он еще раз повернулся и задумчиво посмотрел на Ивана.

Тот так и сидел на стуле, сгорбившись над экранчиком мобилы.

В последнее время Ваня вообще почти не выпускал из рук телефон.

Он и раньше проводил уйму времени, прижав к уху трубку и разговаривая со своей женой, порой совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Поэтому телефон, всегда значивший для Вани очень много, теперь приобрел для него просто болезненное значение.

Вообще мобильные телефоны стали странным, но неотъемлемым элементом этой необычной подземной жизни. Маленькие разноцветные коробочки, которым никогда уже не суждено было оказаться в зоне уверенного приема. Возле нарисованных антеннок в маленьких экранчиках уже никогда не появится ни одного деления. Теперь они превратились в волшебные шкатулочки, в которых каждый из выживших хранил частичку мира, чьи яркие образы уже начали постепенно забываться. Эсэмэски от друзей и любимых, фотографии, коротенькие видео с дружеских тусовок или каких­то интересных событий на улице, где за кадром шумели машины и слышен был многоголосый гул города, весь этот мультимедийный мусор превратился для людей в поистине бесценные сокровища. Телефоны подзаряжались и бережно хранились, используемые в повсе­дневной жизни в основном в качестве часов и фонариков — у кого­то фонарики были встроены в аппарат, кому­то приходилось светить синим холодным светом экрана. Только Силовик как­то попытался ввести на базе нормирование пользования током и предлагал запретить зарядку телефонов как ненужных нынче вещей, в целях экономии электричества. У него самого была только безликая и бездушная казенная рация, которая давным­давно села. Зарядки к ней у него не оказалось, но он все равно гордо таскал ее как необходимый элемент дизайна на форменном ремне.

Ваня же свой телефон очень оберегал, у него была одна из самых продвинутых моделей, с большим объемом памяти, в ко­торой, наверное, сохранилось очень много разной информации. Его часто можно было увидеть в совершенно неожиданном месте, в темном углу какой­нибудь дыры, с окаменевшим лицом, казавшимся мертвенно­синим в холодном свете экрана телефона, или сидящим на полу в одной из дальних нежилых комнат и с отрешенным видом рассматривающим какую­нибудь лужицу, которую образовывали капающие с потолка мутные капли.

Саша, кстати, свой мобильник давно, еще на той самой последней вечеринке, умудрился где­то потерять.

Он еще раз посмотрел на Ванька, вздохнул и пошел дальше. Что­то неладное с ним творится, подумал Саша. В последний раз он видел его более­менее нормальным только на той вечеринке, когда закрылись ворота. С тех пор Ваня ходил по базе мрачный, как могила, не особо общаясь даже со своими близкими друзьями.

Саша вышел из коридора тридцать восьмого корпуса и оказался в сорок первом, можно сказать, «родном углу». Он прошел насквозь курилку, где они сидели, когда вырубило свет, и зашел в администраторскую к Лене.

Леня сидел за своим столом и заматывал бинтом запястье правой руки. Услышав шум, он резко повернулся к двери и посмотрел на Сашу. У него был изможденный вид, он сильно похудел и осунулся за последнее время. Ему, как человеку, фактически взявшему на себя руководство базой, сейчас было особенно тяжело, это было видно по его вымученному взгляду.