Последние потомки - [8]

– Откуда вы знаете? – спросил Хавьер.

– «Анимус», – ответил Монро. – Анализируя ваши генетические воспоминания, он экстраполирует эти сведения, используя известные исторические данные. Он же мне подсказывает, что Хавьер – полная противоположность твоему предку, Оуэн. Ты находишься в памяти конкистадора, солдата по имени Альфонсо дель Кастильо.

– А, – сказал Хавьер, – значит, твой народ завоевал мой народ.

– Снова не совсем, – сказал Монро. – Эрнан Кортес разгромил тлашкальтеков, но они впоследствии стали его союзниками в борьбе с более сильными ацтеками.

– Ой, – произнес Хавьер. – Прошу прощения. Похоже, твой народ просто принес моему народу оспу.

– Я даже не знал, что среди моих предков был конкистадор, – сказал Оуэн. Хотя, по его мнению, это был не повод извиняться.

– Похоже, ваша симуляция будет происходить в 1519 году, – сообщил Монро. – Прямо накануне победы Кортеса над тлашкальтеками.

– То есть, мы отправляемся в Мексику? – спросил Оуэн. – На сотни лет назад?

– Технически, – ответил Монро, – вы вообще никуда не отправляетесь. Вы все еще в моем автобусе. Но ощущаться это будет так, как будто вы куда-то движетесь. Вот потому-то мы и используем коридор памяти.

– И что теперь? – спросил Хавьер.

– Теперь, – ответил Монро, – я хочу, чтобы вы расслабились. Пройдитесь немного вокруг. Привыкните к нахождению в чьем-то теле, пока воспоминания не закончат компилироваться.

Оуэн шагнул, потом шагнул еще раз. Ощущения были странные. Ростом этот Альфонсо был ниже, чем Оуэн, иначе держал равновесие, у него были другие пропорции рук и ног. Когда к нему подошел Хавьер, Оуэн вытащил из ножен шпагу. Обмотанный кожей черенок венчало круглое золотое навершие, за ним следовала изогнутая дужка, которая охватывала руку над крестовиной. Трехфутовый клинок сверкал как серебро.

– Зацени, – сказал он Хавьеру и распорол клинком воздух. Сперва шпага лежала в руке как-то странно, тяжело и неуверенно. Затем он почувствовал покалывание в шее и в голове по мере того, как его разум становился чем-то вроде тяжести на задворках сознания. Когда он поддался этому давлению и отпустил собственные мысли, движения руки с оружием стали более отточенными и плавными. Он рубил, колол и парировал так, будто раньше делал это уже тысячу раз. Однако он знал, что никогда в жизни не держал в руках меча, и когда эта мысль противопоставляла себя давлению, он терял контроль.

– Осторожнее, – сказал Хавьер, отступив, когда лезвие едва не лишило его руки.

– Извини, – сказал Оуэн, уставившись на шпагу. – Это было странно.

– Что было странно? – спросил Монро.

Оуэн поднял глаза, как будто Монро был где-то сверху в этой серой бездне.

– Шпага, – ответил он. – Это было… как будто я знал, как управляться с ней.

– Ты знаешь, – сказал Монро. – Скорее даже Альфонсо дель Кастильо знает.

– Так это был он? – спросил Оуэн.

– У тебя есть доступ к его воспоминаниям, – сказал Монро. – Ко всем.

– Кажется, будто он хотел взять верх, – сказал Оуэн.

– В некотором роде да, – ответил Монро. – И в некотором роде тебе придется позволить ему это сделать. Симуляция управляется процессом синхронизации. Чтобы пережить воспоминания твоего предка, тебе нужно вроде как сесть на заднее сиденье и позволить предку делать то, что он делает.

– Значит, пока мы здесь находимся, мы ничего не контролируем? – спросил Хавьер.

– В симуляции у тебя есть некоторая свобода делать что-то свое, – ответил Монро. – Но это не путешествие во времени. Ты не можешь изменить то, что уже случилось. Ты можешь изменить воспоминание, и если ты отойдешь слишком далеко от его параметров, произойдет десинхронизация. Это разрушит симуляцию и либо выбросит тебя обратно в коридор, либо сразу обратно в наш мир. Так или иначе, это не самый приятный опыт.

– Как мы узнаем, что нам грозит десинхронизация? – спросил Хавьер.

– Вы почувствуете, – сказал Монро. – И симуляция начнет сбоить. Но старайтесь не беспокоиться об этом. Вы научитесь. Просто расслабьтесь. Весь смысл использования «Анимуса» в том, чтобы выбраться из скорлупы собственного разума и немного побродить в чужих мыслях.

Оуэн снова посмотрел на шпагу и убрал ее обратно в ножны.

– Готово.

– Хорошо, – сказал Монро. – Когда я поверну переключатель, это вас потрясет, и потрясет сильнее, чем когда вы попали в коридор памяти. Отнеситесь к этому спокойно, это пройдет. И еще одна вещь: когда вы перенесетесь, ваши предки могут оказаться не рядом друг с другом, но они будут достаточно близко, чтобы разделять одну и ту же симуляцию. Не рвитесь на поиски друг друга, иначе десинхронизируетесь. В любом случае, вы не сможете общаться друг с другом как нынешние вы. Усвоили?

– Понял, – сказал Оуэн.

– Вы готовы? – спросил Монро.

– Врубай, – ответил Хавьер.

Глава 3

Хавьер все еще не был уверен, что соглашаться на это было хорошей идеей. Но Монро был прав. Хавьер как-то подслушал пару ребят, которые говорили про «Анимус», и ему стало любопытно. Или, может, ему просто хотелось ненадолго выбраться за пределы собственной головы. Ведь его жизнь была такой запутанной и сложной.

Оуэн стоял перед ним в коридоре памяти. Только это был не Оуэн, это был один из его предков-конкистадоров, в шлеме и со шпагой, с которой он вроде как умел управляться. Хавьер не знал, насколько иначе выглядело сейчас его собственное лицо. Этот предок-тлашкальтек был старше, с больными суставами, и разум, который пытался уместиться в голове Хавьера, смотрел на мир совершенно чуждым образом. Хавьер использовал «Анимус», чтобы попасть в чужие мысли, но голова у него оказалась только еще больше забита.