Последние потомки - [24]

– Я буду через минутку, – сказал Шон.

– Окей, – кивнул Оуэн и пошел к остальным, хотя Шон сказал бы, что шел он намеренно медленно – затем, чтобы Шон не чувствовал, будто его оставили далеко позади. Это вызывало еще большую злобу.

Когда Шон наконец догнал группу, он увидел, что все столпились напротив «Анимуса», основную часть которого Монро перетащил сюда из автобуса. Основной терминал был установлен по центру, окруженный креслами, похожими на спицы колеса и повернутыми изголовьем к центру. Монро указал на установку:

– Пожалуйста, занимайте кресла и устраивайтесь поудобнее.

– Возможно ли повторение той же самой ошибки? – спросил Хавьер. – Не свяжется ли «Анимус» с «Абстерго» опять?

Шон снова взглянул на него. Возможно, Хавьер был умнее, чем он думал.

– Не в этот раз, – ответил Монро. – Эта установка полностью изолирована и защищена от внешнего доступа на таком уровне, какого я не мог добиться в автобусе. Здесь нам ничто не угрожает.

Шон подъехал к одному из сидений и застопорил колеса коляски. Затем он поднапрягся, чтобы подняться и перебраться из коляски в кресло.

– Ух ты, – воскликнул Хавьер. – А ты сильный.

– Не, – Шон вздрогнул. – Все дело в технике.

Но он всегда был сильным. Его тренеры говорили об этом до несчастного случая. И верхняя часть его тела сохранила силу, но от ног остались только кости и жилы. Шон пошевелил бедрами в кресле, а затем при помощи рук перекинул туда ноги. В этот момент он смог откинуться, и ему было бы вполне комфортно, если бы не растущее внутри будоражащее чувство. Он вспомнил возбуждение, которое он испытал, впервые столкнувшись с «Анимусом». Его предок был простым ирландским фермером, и кому-нибудь другому эта симуляция показалась бы не особо увлекательной. Но Шон мог ходить по ячменным полям, принадлежащим его пращуру. Он ходил по ним с рассвета до заката, обрабатывая землю, и этого было достаточно.

– Все вы делали это раньше, – сказал Монро. – Но только некоторые из вас бывали в общей симуляции. Грубо говоря, вы не можете взаимодействовать друг с другом от собственного лица, иначе вы рассинхронизируетесь. Если вы попытаетесь найти друг друга или начнете на людях говорить то, чего ваши предки не сказали бы, вы тоже рассинхронизируетесь. Понятно?

Все подтвердили, что понятно. Монро прошел по кругу, помогая каждому по очереди подключиться к «Анимусу».

– Частица Эдема должна выглядеть как кинжал или что-то такое, – сказал он. – В Мехико мы не смогли как следует рассмотреть его, но, похоже, дизайн у него необычный. Смотрите в оба.

Он добрался до Шона и вручил ему шлем, который Шон тут же натянул на голову и погрузился в темноту. Несколько мгновений спустя, когда все расположились, Шон услышал, как Монро подошел к панели управления в центре.

– Всем меня слышно? – спросил он через шлемы.

Все слышали.

– Хорошо. Дайте мне секунду, и я отправлю вас в Коридор памяти.

Прошло еще одно мгновение, которое Шон провел в предвкушении.

– Окей, все готовы? – спросил Монро.

– Готовы, – ответили все, кроме Шона.

– Хорошо. Коридор памяти через три, два, один…

Пронизывающий свет ослепил Шона, когда включился визор, погрузивший его в бездонное пространство коридора. Картинки вокруг него распадались сами по себе, и первая вещь, которую он заметил, было то, что он стоял, стоял самостоятельно. И он был высоким. Прямо-таки огромным.

– Выглядишь как коп, – произнес человек, стоявший рядом с ним. У него на голове был высокий, но размытый цилиндр, он был одет в длинный черный плащ, достающий до колен, приталенный красный жилет и клетчатые брюки. Густые бакенбарды обрамляли его лицо, а на поясе висел большой нож.

Шон взглянул на собственный темный мундир, на латунные пуговицы и высокий ворот. У него была плоская фуражка с коротким козырьком и значком городской полиции.

– Ты прав, – ответил он. – Выгляжу как коп. А вот на кого ты похож, даже не знаю. Кто… Ты-то кто?

– Оуэн, – ответил мужчина, и его голос прозвучал хрипло, а затем он склонил голову набок. – И я…

Он взглянул на запястье, поразглядывал его некоторое время и сжал кулак. Лезвие ножа выскользнуло из рукава его плаща и впилось в плоть.

– Я ассасин, – сказал он.

Шон отступил от него на шаг.

– Полезно знать.

– По-моему, я тамплиер, – сказал другой человек сзади.

Шон оглянулся, чтобы взглянуть на него и на остальных. Второй человек, чей голос только что прозвучал, был крупным, но не таким, как Шон, и говорил с небольшим ирландским акцентом. Он был без шляпы, а одет в жилет поверх потрепанной белой рубахи с закатанными рукавами. На шее у него был повязан платок, а на поясе – короткий фартук, завершавший образ бармена.

– Хавьер? – спросил Оуэн. Бармен кивнул.

– Всегда знал, что у матери есть ирландская кровь.

Позади Хавьера рядом стояли пожилой мужчина с седыми волосами и юная девушка, оба чернокожие, оба одетые как прислуга. На девушке было черное платье и белый передник с оборками, который покрывал ее грудь и плечи. У мужчины были темные штаны и сюртук, жилет и белая рубашка.

– Пожалуйста, скажите мне, что мы не рабы, – попросила девушка.

– Не рабы, – произнесла стоявшая рядом с ними молодая женщина. На ней было элегантное красное платье с черным кружевом, у нее были шелковистые волосы, темные глаза и мягкие черты лица. – Нью-Йорк был свободным штатом еще до гражданской войны.