Последние потомки - [13]

– Но честь ты можешь понять, – сказал Агиляр. – Он верит, что такова его судьба – погибнуть в плену. Он не собирается бежать от нее. Он верит, что если станет нашим посланником, как того хочет Кортес, это будет значить, что он трус.

Марина хранила молчание, но слушала внимательно, как и пленники. Оуэну хотелось найти способ поговорить с Хавьером внутри этой симуляции, но он не видел такой возможности – по крайней мере, модель «Анимуса», которую разработал Монро, этого не позволяла. Было трудно просто взять и вжиться в тело и мысли этого конкистадора, его предка-расиста. Оуэну было трудно признать, что в нем самом были эти воспоминания, что гены этого человека были вплетены в его собственную ДНК.

Марина что-то сказала Агиляру, священник кивнул и ответил. Затем оба направились к двери.

– Куда вы? – спросил Альфонсо.

– За капитаном, – ответил Агиляр.

– Но пленник не связан, – сказал Алонсо, указывая на пленного вождя.

– Я полагаю, ты присмотришь за ним, – сказал Агиляр и вышел вместе с индейской женщиной.

Альфонсо встал в дверях так, что его тень, раздутая и огромная, падала на пол перед ним. Первый пленник, более понятливый и смирный, мотал головой и довольно жестким тоном говорил с вождем. Затем он пошел в угол дома, где находился спальный коврик, и улегся спиной к собеседнику. Вождь не отвечал и не сводил с Альфонсо суровый взгляд, а дрожь его жесткой челюсти заставила того не убирать руку с рукояти меча.

Мгновение спустя из угла послышался храп, и Альфонсо еще раз про себя отметил лентяйство этих индейцев, хотя Оуэн желал, чтобы он заткнулся. Но не было способа заставить воспоминание замолчать. Ему нужно было терпеть, не имея возможности поговорить с Хавьером. Время шло, напряжение в хижине возрастало. Вдруг снаружи послышались голоса. Оуэн гадал, что испанцы намерены делать с Хавьером, если его предок снова откажется сотрудничать. Оуэн не знал, сможет ли он просто сидеть и смотреть, если с Хавьером случится что-то плохое. Но пока что он делал все возможное, чтобы не пересекать ту мысленную линию, которая отделяла его сознание от сознания Альфонсо. Хавьер, похоже, делал то же самое, чтобы они могли и дальше исполнять свои роли охранника и заключенного.

Кортес зашел в дом, все еще в доспехах, и солнце за спиной освещало его плечи, так что Альфонсо пришлось сощуриться из-за бликов. Марина и Агиляр проследовали внутрь за капитаном. Альфонсо кивнул.

– Осторожно, сеньор. Пленник не связан.

– Я знаю, – ответил тот. – Это не важно.

Голос капитана и спокойная манера, с которой тот держался, натолкнули Альфонсо на мысль, что ему и самому это уже не важно.

– Этих людей кормили? – спросил Кортес.

– Так точно.

– Я доволен, – Кортес повернулся к Агиляру. – Вы заверили его в наших мирных намерениях?

– Да, – кивнул Агиляр.

Оуэн недоумевал, как это вообще было возможно, учитывая сражение, в котором они столкнулись, но у Альфонсо, кажется, таких сомнений не было.

– Сделайте это еще раз, – приказал Кортес. – В моем присутствии.

Агиляр заговорил с Мариной, затем она перевела его слова пленнику. Когда она обратилась к пленнику, он, кажется, смягчился, а его голос звучал уже не так настойчиво, как раньше.

– Этот человек интересуется, когда его принесут в жертву, – сказал Агиляр.

– Скажите, что мы избавим его от этого, – произнес Кортес. – И наградим его дарами.

И снова последовала все та же схема переговоров и предложение стеклянных бус, которые капитан использовал, чтобы подкупить индейцев и переманить их на свою сторону. На этот раз пленник принял их.

– Он говорит, что не хочет бежать от своей судьбы, – сказал Агиляр. – Он верит, что ему суждено умереть в качестве военнопленного. И стать жертвой нашему богу.

– Скажи ему, что у меня на него другие планы, – велел Кортес. – Я хочу, чтобы он передал сообщение своему королю. Поступив таким образом, он станет инструментом для примирения между нашими народами. Если он мне поверит, я помогу освободить его страну от тирании Монтесумы и ацтеков.

Услышав перевод, пленник, прищурившись, взглянул на капитана. Альфонсо пытался уловить выражение лица этого человека, ожидая момента, когда индеец встанет на сторону Кортеса, потому что Кортес мог заставить любого стать его союзником. Пауза затянулась. Капитан смотрел на индейца с высоты собственной уверенности и власти. Он выглядел великолепно в своих доспехах, сжимая рукоять особенного кинжала, который он всегда носил сбоку. Это был подарок Шарля V, который, в свою очередь, получил его от Альфонсо V, правителя Арагона, а тому он достался от папы Каликста III.

В следующий момент глаза пленника расширились, и он кивнул. Он заговорил с Мариной, как показалось Альфонсо, почтительным тоном. Она перевела его слова Агиляру, а тот передал их Кортесу.

– Он станет твоим посланником, – сказал священник.

– Я доволен, – ответил Кортес, ослабляя хватку на рукояти кинжала.

– Что случилось? – послышался крик Монро, разко возвращая Оуэна обратно в воспоминание Альфонсо. – Что такое?

Оуэн не понимал, о чем он спрашивал. Прежде, чем он успел переспросить или ответить, Монро снова заговорил.