Последние каникулы - [4]

— Доктор, спички есть? — Вадик кивнул. — Ну, давай! — Командир вытянул правую руку. Вадик вложил в коробок камушек и хотел перебросить его командиру, но тот уже шел к нему. Сел рядом, толкнув плечом, вытащил пачку папирос.

— Как дела, док? — бодро спросил он. — Никак утром за тобой прибегали? Спас кому–нибудь жизнь? Выполнил благородный долг?

В интонации командира было что–то насмешливое. Вадик чувствовал это с первого же дня, а вернее, еще раньше, еще когда их, врачей, представляли будущим командирам студенческих стройотрядов; теперь Вадик знал, что командир всегда и со всеми разговаривает так, будто подсмеивается.

— Слушай, док, — сказал командир. — Тебе не кажется, что мы ребят перекармливаем?

— С чего ты взял?

— Наблюдал: на тарелках у всех гарнир остается. Добавки не просят. Надо ведь, чтобы тарелку корочкой подчищали… Вот тогда — норма! — Он достал вторую папиросу. — Мы уже имеем перерасход по питанию, понял? Ну, завхозу я хвост накрутил. На кухне… тоже мозги вправил. Контроль нужен, доктор! — с упреком сказал командир. На верхнем левом веке у него намечался ячмень.

— Все продукты отпускаются по нормативам, — сухо ответил Вадик. — По инструкции. Слушай, давай я тебе глаз промою?

— А, ничего! — отмахнулся командир. Он послюнявил палец и почесал отекшее веко. — Сегодня кто–нибудь обязательно плюнет — вот и все лечение, верно? — Вадик посмеялся вместе с ним. — Значит, уменьши на десять процентов.

— Пока обождем, — отозвался Вадик, подавляя вздох. — Войдут ребята в норму — там видно будет. Понимаешь, это такой физиологический закон…

— Ну, док! Брось! — Командир похлопал Вадика по плечу. — Я сказал!..

— Это не твоя забота — кухня, — нажал голосом Вадик. — Все будет по инструкции.

— Ну, чего ты: инструкция, инструкция! Туалет чем тебе мешал? Зачем перенес? Два человеко–дня даром пропали.

— Чтобы штраф не платил отряд. — Вадик разозлился. — Нагрянет санэпидстанция, вот тогда завертимся! Ты сам виноват — без меня все распланировал, а теперь… Инструкция, понял?

— Ладно, — примирительно засмеялся командир. — Дело сделано, чего говорить. Словом, я дал приказ: мяса меньше, больше каш. Видал, стихи получились! Ну, ладно, — посмотрев на часы, сказал он. — Поехали с нами на объект? — Командир встал, подмигнул.

Вадик досадливо качнул головой.

— Прием у меня местного населения — в третий раз объясняю. Мне за это платят, понял? Сильный довод?

— Ну, кто к тебе сюда припрется? Здесь и народу–то не осталось, в дыре этой. Ну, сиди, отдыхай, ладно. И еще у меня к тебе вопрос, последний раз: в коммуну вступишь? Не надо выделяться, доктор! Вступай в коммуну, выгодно ведь, а?

— Нет, — сказал Вадик. — Слушай, что ты по три раза одно и то же спрашиваешь? Дразнишь меня, что ли?

— На всякий случай. Только потом локотки не кусай, — предупредил командир. — Мы здесь хорошо возьмем, — весело добавил он. Он собирался уже было отойти, но потом снова сел. — Слушай. Пойми, нужно, чтобы тебя ребята зауважали. Чтобы видели, что ты вроде них, работяга. Все с отрядом, а ты выделился. И так уже разные разговоры пресекаю. Какие? А говорят, что ты ловко устроился: при кухне, при бабах и со спиртом. — Командир захихикал.

— Ха–ха–ха! — передразнил его Вадик. — Кто же это такой юморист? Игорек?

— Да тебе с ним не потягаться, — незлобиво сказал командир. — Ладно, загорай, а мы пошли вкалывать. Во, погляди! — Он подтолкнул Вадика, кивнул на бредущего, наклонившись вперед, словно падая, Моню. — Во придурок! И на объекте так же ходит. Будь моя воля — я бы его в отряд не взял. Навязали, — пожаловался он Вадику. — Ну, пускай пока походит. Может, Ольку по математике поднатаскает — хоть эта польза с него будет. Со зрением у него все в порядке? — вдруг заинтересованно спросил он.

Вадик слегка удивился вопросу, а потом вспомнил, что по зрению можно комиссовать. «Ах, ты!..» — разозлился он.

— Нормально. — Вадик проводил Моню взглядом. — У нас в отряде очки только у Игорька. Не знал? А у Мони просто походка такая — дефект воспитания, это бывает. Вот знаешь, с кем у нас не в порядке?

— Да знаю! Олька?

— Зачем ты ее в отряд взял? Ты–то знал, какие будут нагрузки. И поставил на кухню! Командир!.. У нее же ревматизм, наверное. Я‑то помню ее по осмотру. И как ее не комиссовали?..

— Она до сих пор на тебя зуб имеет, — засмеялся командир. — Там, в комиссии, еще другой терапевт был. Написал: «Здорова». Подписал не глядя! — Он насмешливо сощурился. — Зимой ее на носилках из общежития увезли, — присматриваясь к Вадику, рассказал он. — А она из больницы сбежала. Сессия! Брось, доктор! Не маленькие мы тут, не дети. Ты забудь, что ты детский врач. Хочешь честно? Вот наш отряд и без врача может быть. Здесь у нас все здоровые. Потому что ребята чего поехали: заработать и отдохнуть по возможности. Вот так, если по–человечески. А ты — «инструкции»! Это положено, это не положено. Переэкзаменовка у нее осенью по высшей математике, понял? Так что я тебя не поддержу. И заработать ей надо. У тебя родители кто? О! — сказал командир. — Интеллигенция. А у нее отец — дрянь, алкаш. Да у матери еще двое пацанов на руках. Ольга себя и кормить и одеть должна. Тебе лет сколько? Года двадцать четыре? Во! А первую зарплату здесь получишь… — Он усмехнулся. — Ладно! Дай чего–нибудь от головы.