Последние каникулы - [4]

Завтрак прошёл без приключений и… «китайцев». Лишь «Шурик», верный долгу переводчика, составил нам компанию. Остальные прийти не смогли, и спрашивать о причине их отсутствия было бы не правильно с политической точки зрения.

А после этого произошло одно странное событие.

Вернувшись в свой номер, чтобы переварить содержимое желудков, мы столкнулись там с горничной. Она уже закончила уборку помещения, но почему-то сидела на краешке кровати и чего-то ждала. Увидев постояльцев, она вскочила на ноги и спросила, кто из нас старший. Пока я думал, чем мне грозит правдивый ответ, Женя вызвался в старшие добровольно. Они ушли куда-то вместе с горничной и не появлялись минут пятнадцать, а когда Женя вернулся, то на лице его блуждала ехидная улыбка.

— Ты не поверишь, за кого она нас приняла, — заявил он с порога.

— Ну?

— За бойцов невидимого фронта.

— Откуда ты знаешь? — не поверил я.

— А чего тут знать? Она мне сейчас дала полную выкладку: кто, где живет, чем занимается, с кем встречается. Спросила, когда в следующий раз прийти.

— А ты?

— Сказал, чтобы каждый вечер — ко мне на доклад. К одиннадцати. — Видимо, Женя решил воспользоваться своим «служебным положением» не только в целях прикола.

— Заметут тебя, — предупредил я.

— И что? На дворе не тридцать седьмой.

Если бы не бадминтон, мы наверняка умерли бы в тот день от тоски. Впрочем, причиной смерти могло послужить и обжорство. «Китайцы» упорно не показывались на глаза, так что нам приходилось отдуваться за всех отсутствующих.

— Что это у вас в горшочке? — капризно спрашивал у официанта Женя и, получив исчерпывающий ответ, принимался осваивать бюджет Остапа.

Утренний конфуз с горничной мы больше не обсуждали, он просто переместился в область подсознания, готовый в любую минуту выплыть снова наружу без всяких усилий с нашей стороны. Как взведённая пружина. Как бомба замедленного действия.

Вечером, когда все сидячие места в баре оказались занятыми, а мои ноги нагло возлежали на совершенно пустом кресле, ко мне приблизился тип, одетый в модную маечку, под которой легко угадывалось тренированное тело весом чуть более ста килограмм. Наколки у него отсутствовали только на белках глаз.

— Разрешите стульчик у вас позаимствовать? — спросил незнакомец подозрительно вежливо.

В другое время я бы благосклонно позволил человеку изъять у меня излишнюю мебель, но пара коктейлей и старательная горничная не позволили мне этого сделать.

— Проваливай, — сказал я и почесал носком одной ноги ступню другой.

Парень от удивления широко раскрыл рот, и стало ясно, что при желании в него спокойно могут поместиться и сам я, и моё кресло.

«Что я делаю?» — запоздало подумалось мне, но качок не предпринял больше никаких действий и молча удалился.

Вскоре Женя подоспел с очередной выпивкой, а потом к нам неожиданно присоединился «Шурик», и всё пошло, как обычно. Об инциденте со стулом я почти забыл, но уже перед самым закрытием бара к нам подсел ещё какой-то мужчина. Он был покомпактнее предыдущего, но свирепость его лица компенсировала этот недостаток с лихвой.

— Чего шумим? Чего людей хороших обижаем? — спросил он вкрадчиво, не представившись.

— Это кто? — развязно поинтересовался Женя, а «Шурик» снял очки, без всякого злого умысла, просто чтобы получше разглядеть нового собеседника.

Мужчина продолжил свой тихий монолог:

— Здесь так не принято. Вот я, допустим, могу дать в репу вон тому пацану. И тому тоже. — Его указательный палец замелькал в воздухе. — Но они — никто, а меня зовут Марат, и оба этих факта известны широкой публике. Вы кто такие — вот в чём вопрос?

Манера его речи понравилась мне — сам я так не умел. Ещё не вполне отдавая себе отчет, в какой скверной ситуации мы оказались, я поманил мужчину к себе пальцем и прошептал на ухо:

— Завтра в десять часов утра у меня в одиннадцатом кабинете. Адрес знаешь?

Его знал весь город, как знают Лубянку в Москве.

— Я поинтересовался, ты дал полный ответ. Зачем же в кабинет? — резонно возразил мужчина.

— А ты будешь хорошо себя вести? — голосом воспитателя детского сада осведомился Женя, хотя и не до конца вник в суть дела.

Мужчина не успел что-либо пообещать. «Шурик» вдруг встал, с жаром пожал ему руку и, коверкая русские слова, рассказал что-то о товарище Мао и нерушимой дружбе между КНР и СССР. Этим он окончательно добил Марата, покинувшего поле брани в полной растерянности.

Ночь неумолимо надвигалась на землю, и самое время было отойти ко сну, но мы никак не могли угомониться. Наши ангелы-хранители продолжали трудиться в авральном режиме, как кочегары паровоза, удирающего от банды батьки Махно.

Выйдя подышать свежим воздухом, мы обнаружили там компанию подростков, возившихся с мотоциклом, и в наших затуманенных мозгах тут же родился новый идиотский план. Жаль, «Шурик» куда-то пропал. Его акцент мог бы стать частью замысла, но ничего не поделаешь — нам пришлось сыграть роль иностранцев самим.

Мы наговорили молодежи кучу ерунды, используя не столько свои скудные познания в английском, сколько произношение характерных звуков, почерпнутых у американских президентов.

— Я есть немножко иностранец, — твердил я.