Последние годы Сталина. Эпоха возрождения - [64]

Это заключение и легло на стол Председателя ГКО. В конце сентября в Кремле прошло совещание, на которое были собраны ученые, работающие в области ядерной физики. Доклад сделал Кафтанов, и первый вопрос, который задал Сталин специалистам-атомщикам, был прямым. Он касался фактов:

— Могут ли немцы или наши союзники создать атомную бомбу?

Последовавшее вслед за этим вопросом молчание научных светил он прокомментировал замечанием:

— Вот младший техник-лейтенант Флеров пишет, что надо незамедлительно заниматься созданием атомной бомбы, а вы, ученые специалисты, молчите…

Но по выражению исследователя Стефансона: «Ученый никогда не старается ничего доказать. Он устанавливает факты». И первым отреагировал 62-летний академик А.Ф. Иоффе:

— …Для решения стоящей перед нами весьма сложной научно-технической задачи есть только один плюс — мы знаем, что проблема атомной бомбы решена. Но минусов у нас гораздо больше. Англичане привлекли к урановым исследованиям крупных ученых со всего мира… Англия имеет солидные научные базы в Оксфорде, Бирмингеме, Кембридже и Ливерпуле… Британские ученые опираются на сильную промышленную базу. У нас же ей нанесен ущерб, а научная аппаратура эвакуирована в различные районы страны…

Конечно, Верховный Главнокомандующий, занимавшийся с начала войны постоянным координированием боевых действий многочисленных фронтов и ежедневно соприкасавшийся с вопросами снабжения армии танками, самолетами, артиллерией и другими бесчисленными проблемами, не хуже академиков понимал сложность атомной проблемы. Поэтому он пояснил:

— Я понимаю, что создание атомной бомбы потребует общегосударственной программы. Мы пойдем на это, несмотря на тяжелые условия военного времени. Трагичность ситуации состоит в том, что, когда надо обеспечить мир, нужно делать такие же вещи, как у противника… Я хотел бы услышать: сколько нужно времени и сколько будет стоить создание бомбы?

— Стоить это будет почти столько же, сколько стоит вся война, а отстали мы в исследованиях на несколько лет, — ответил Иоффе.

Кафтанов пишет в воспоминаниях, что после некоторого раздумья Сталин сказал: «Надо делать». Однако сам Иоффе не принял предложение возглавить все работы по атомной тематике. Он сослался на возраст и предложил кандидатуру И.В. Курчатова. 28 сентября 1942 года, в разгар боев на улицах Сталинграда, Сталин подписал постановление ГКО № 2352 «Об организации работ по урану».

Сорокалетний Игорь Курчатов окончил физико-математический факультет Крымского государственного университета в 1923 году и профессора И.М. Крылов и А.Ф. Иоффе были среди тех, кто читал там лекции. Поэтому молодой специалист впоследствии стал одним из ведущих сотрудников Ленинградского физико-технического института, созданного под руководством Иоффе.

С началом войны институт был эвакуирован в Казань. Здесь Курчатов работал над технологией подрыва немецких магнитных мин под действием магнитного поля, но в конце октября его вызвали в столицу. В уютном номере гостиницы «Москва» профессор больше недели изучал материалы разведуправления. В его распоряжении оказались три папки. Документы и сведения, добытые военной разведкой в Великобритании, захватывали воображение, однако предстоявшая задача казалась весьма и весьма непростой.

Поэтому в заключении, предназначавшемся Сталину, 27 ноября 1942 года ученый формулировал проблему довольно сдержанно: «В исследовании проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки… Ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена (курсив мой. — К.Р.), представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза».

Учитывая сложность и громадную трудность задачи, Курчатов отмечал, что «представляется необходимым учредить при ГКО Союза СССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А.Ф., академик Капица П.П. и академик Семенов Н.Н.».

На докладной Курчатова 28 ноября Молотов сделал пометку: «Т(ов). Сталину. Прошу ознакомиться с запиской Курчатова…» Уже на следующий день докладная Курчатова оказалась на столе Верховного Главнокомандующего. Современники называли Сталина гениальным; и, давая такую оценку, они прежде всего имели в виду прозорливость Вождя. Конечно, можно оспаривать такую формулу.

Но справедливо ли отказать ему в дальновидности? Можно ли отрицать, что он лучше, чем кто-либо из его современников, не только видел окружающее. С поражавшими настойчивостью и решительностью он принимался за реализацию сложнейших проблем. Правильно мыслить — значит созидать. Он находил нужных людей, необходимые средства и способы для осуществления самых трудных задач, доводя их до завершения.

11 февраля 1943 года Сталин подписал еще одно постановление ГКО об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Общее руководство возлагалось на Молотова; и в апреле для реализации атомного проекта в Академии наук СССР была создана специальная лаборатория № 2. Ее руководителем назначили Курчатова, но комплектацией штатов занимались разведчики.