Последние дни Венедикта Ерофеева - [7]
____________
Любил Ерофеев и живопись. Был знаком со многими художниками. Относился к ним несколько скептично. «Я за ними часто наблюдал, – как-то сказал он, – как правило, их, кроме своей работы, ничего больше не интересует». Допустила, что это было сказано в плохом настроении.
____________
Настроение у Ерофеева прекрасное. Хочется вырваться куда-то на волю. «Ну что, – спрашивает, – посетим наконец-то вашего легендарного художника – чудака Виктора Михайлова, у которого на Рылеева часто приостанавливался Толя Зверев?» – «Конечно, посетим, – отвечаю. – А ты со Зверевым был знаком?» – «Как ни странно, не был, – ответил Веничка, – хотя многие считали нас чуть ли не друзьями». – «И очень жаль, – говорю. – Ведь Зверев написал бы с тебя столько замечательных портретов, а ты исписал бы за ним не одну страничку своих дневников. Ведь он был замечательным, остроумным рассказчиком. Порою такое нес, что тебе и не снилось». – «Ну, ну», – засомневался Ерофеев. – «А стихи какие он за секунду писал! Ну, чтобы тебя не утомлять – вот к примеру самое коротенькое: «Дождик лил, а я пил» – ну как?» Ерофеев только рукой махнул…
Фрагмент из блокнота В. Ерофеева «Русский романс от Титова до Свиридова»
У метро «Кропоткинская» нас уже дожидались Веничкины друзья: артисты Леша Зайцев и Жанна Герасимова. Показались очень милой парой. На наш звонок дверь открыл сам хозяин – нарочито всклокоченный, в очках, из-под которых пробивался острый, пытливый взгляд бесенка. Элегантно поклонившись, он проникновенно поцеловал Ерофееву руку, а Веничка невозмутимо, как будто ему каждый день при встречах ручки целуют, неторопливо проплыл на кухню.
Ему здесь уютно. Беседа льется рекой. Обожающий его Зайцев беспрерывно читает монолог за монологом, периодически заключая Ерофеева в объятья, объясняясь ему в любви и восхищаясь его талантом.
Жанна потихоньку мне рассказывает, что Ерофеев при встречах почему-то упорно ее не узнает. А ведь она не раз с Зайцевым навещала его в больнице. Объясняет это его холодностью, надменностью. «Сейчас он стал намного мягче», – сказала она.
Засиживаемся допоздна. Вечером, после их ухода, происходит что-то вроде пожара. Почему-то лопнула лампа, и маленький язычок пламени пополз вверх по проводу, немного задев угол какой-то картины. Мистификатор Михайлов, изображая ужас, бессмысленно метался по огромной квартире с какими-то тряпками. А я-то, зная его, видела, что пребывал он в истинном восторге от происходящего. И не ошиблась. Не прошло и дня, как всей Москве уже было известно, что в доме Михайлова в присутствии Ерофеева дотла сгорел Василий Ситников! подлинник Ватто!! и, если мне не изменяет память – Рафаэль!!!
Об этом мне сказала поэтесса Татьяна Щербина, которая в свою очередь услышала о происшедшем от великого художника и великого фантазера Дмитрия Плавинского.
– И что же такое у вас произошло? – с неподдельным ужасом в голосе спросила она меня при встрече.
Галя, почему-то разыскивающая Веничку, отлично зная, где он, продолжала неустанно наводить обо мне у общих знакомых очередные справки. Уже потом, по донесению Ерофеева, узнала, как отозвался обо мне наш общий знакомый – замечательный художник и поэт – Борис Козлов: «Наташка – чудесный человек, но, как и многие из нас, немного с сумасшедшинкой».
____________
Апрель
Козлов легок на помине. Позвонил мне и пригласил нас с Веничкой посмотреть его новые работы, а также на какую-то выставку. Спросила его, знает ли он, что Ерофеев крестился на Пасху в костеле Святого Людовика? В трубке – веселый хохот: «Молодцы ребята! Представляю, сколько вы выпили, чтобы придумать такое!»
Являемся. Веничка в своем репертуаре. Сразу уютно пристраивается на диване, не окинув взглядом, хотя бы для приличия, ни одной вывешенной картины.
О многом весело вспоминаем. Например, как однажды моя старшая подруга Майя Луговская попросила Славу Льна и художника Олега Целкова[8] познакомить ее с Ерофеевым. Те пришли к ней в дом с Козловым, выдав его за Веничку. Вечер прошел прекрасно. Очень Луговской понравился Ерофеев!
____________
Без договоренности и, конечно, без билетов едем на электричке в Добрыниху к «любимому первенцу». И, конечно, опять контролеры и на сей раз штраф. С трудом находим Вадикин дом. Знакомлюсь с его женой Любой и дочерью Машенькой. Все едины в желании немедленно отметить встречу. Оставив Веничку на попечение домочадцев, отправляемся с Вадиком по шпалам за вином. За беседой в очередной раз он выражает удивление: как Галя еще меня терпит? Дает мудрые советы, как Веничке не надоесть. По возвращении – уже накрытый стол. Вечером – прогулка к маленькому прудику с разжиганием костра. Веничке холодно сидеть на не прогретой еще солнцем земле. Протягиваю ему свою шерстяную кофту. «Какая самоотверженная девчонка, – хвалит он меня, – сама мерзнет, а мне кофту отдает». Опаздываем на последнюю электричку и остаемся до утра. Перед отъездом Веничка деловито берет из книжного шкафа и кладет себе в сумку несколько книг, заявив, что Вадик ничего не подарил ему в день рождения. Тихонов смиренно молчит. Провожает нас до электрички, но Веничке еще хочется подышать свежим воздухом. Долго бродим по лесу. Устал… Сооружаю ему настил из папоротников, и он безмятежно засыпает. Простились в Москве на вокзале.
