Последние дни. Том 2 - [3]

– Ни в коем случае, – согласился Мавранос. – Точно так же, как, скажем, я не беру с собой тело Скотта, когда отправляюсь в бар на встречу с Кокреном. Они… И они, и мы не доверяем друг другу; он думает, что я попытаюсь пристрелить Пламтри, а я считаю, что папаша Пламтри обязательно попытается покончить с телом Крейна. – Он отхлебнул пива и облизал пену с седеющих усов. – Готов поручиться, что Кокрен добирается к себе таким же кружным путем, как и я – сюда.

– К себе… – повторила Анжелика. – Она живет там же, где и он?

– Вроде бы, – начал Мавранос, – он дает понять, что да… – Тут он резко выдохнул и уселся, скрестив ноги, на деревянный пол. – Но я думаю, что, на самом деле, она сбежала от него, – продолжил он ровным голосом, – а он не хочет в этом признаваться. Я думаю, что Кокрен понятия не имеет, где она сейчас находится. Увы. Вероятнее всего, ее отец как-нибудь явился и просто удрал вместе с ее телом…

В последние две встречи в баре «Ли Бо» Кокрен был явно пьян и слишком уж истово уверял, что Пламтри по-прежнему полна решимости вернуть к жизни убитого короля, и у Мавраноса сложилось тревожное убеждение, что Кокрен надеялся услышать от Мавраноса хоть что-нибудь насчет того, где она может обретаться.

Кути, поморщившись, поднялся на ноги.

– Учитывая флеботомию… – сказал он

– Был он когда-то красив и строен, как ты, – добавил Мавранос, автоматически переиначив строчку из «Бесплодной земли» Т. С. Элиота, в которой говорилось об утонувшем моряке-финикийце Флебе.

Анжелика внезапно побледнела и резко повернула голову к Кути.

– Я категорически запрещаю, – сказала она, зловеще понизив голос. – У нас есть деньги – мы уезжаем домой. Или куда-нибудь еще. И черт с ним, с этим королем.

Пит Салливан тревожно воззрился на жену и сына. Определенно ни один из них не уловил ни самой игры слов, ни того, что Мавранос имел в виду.

– Что? – спросил Пит. – Лоботомия? Кому же?

– Фле-бо-то-ми-я, – произнесла по слогам Анжелика, продолжая хмуро разглядывать приемного сына. – Венесекция, кровопускание; полагаю, из тела Крейна в винный бокал. Кути, просто недопустимо, чтобы этот мертвец, с которым мы даже не знакомы, занял твою голову! Нельзя позволить ему распоряжаться твоим телом! Пит, скажи ему, что мы…

– Мама, – холодно сказал Кути. – Анжелика. Мы все знаем, хоть и не говорили об этом, но знали с самого начала (подожди!), что королю, скорее всего, придется занять мое тело, а не этой женщины. – Его глаза блестели, но он, похоже, сердился даже сильнее, чем Анжелика. – Посуди сама: я, во-первых, мужского пола. Я не девственник в психическом плане, но девственник в физическом, что маловероятно в отношении Пламтри, к тому же я получил королевскую подготовку – рыба, вино, ритуалы и видения! Называйте меня сраным Витамином, извините за выражение! Меня просто следует… предоставить ему. – Он ссутулил плечи и потер лицо полотенцем, оставив на щеке мазок свежей крови. – И, кто знает, ведь может получиться именно так, как говорила эта Пламтри: он использует мое тело, чтобы сделать свои магические штучки, с помощью которых можно будет вернуться в свое.

– Свое?! – взревел Пит. – Его телу уже за пятьдесят! И оно мертво две недели! Ты все это планировал заранее? Твоя мать права. Даже если бы король-рыбак и хотел этого, он, скорее всего, просто не сможет перейти из юного тела обратно в старое! Как вода не потечет в гору! Как это «кровопускание»…

– Даже если бы?… – резко перебил его Мавранос, а потом глубоко вздохнул и начал с начала. – «Даже если бы он хотел»? Ты… Черт тебя возьми, ты представления не имеешь, что это за человек, наверное, поэтому не стоит считать твои слова намеренным оскорблением. Но меня ты знаешь, и я говорю тебе, что он ни за что не согласится спасти свою жизнь ценой чьей-то еще. – Он взглянул на экран телевизора. – Эй, включи-ка – там снова наша приятельница.

Анжелика озадаченно взглянула на экран и повернула регулятор громкости.

Женщина на покрытом мелкой рябью черно-белом экране на этот раз стояла возле своего кресла и смотрела прямо на зрителей.

– «Изгонит жуков из вашего дома», – пропела она странным тремоло, видимо, повторяя заключительные слова какой-то рекламы инсектицида, которую прервала своим появлением. Мавраносу оставалось лишь надеяться, что на сей раз попугайское повторение не растянется на несколько минут.

– Но я… я даже монетки не трясла, – растерянно пробормотала Анжелика.

Тут что-то затрещало в испорченном телевизоре, который они использовали в качестве подставки для работающего.

– Жуки, которые грызут в шести футах под ногами, – напряженным голосом сказал Кути.

Мавранос не смог понять, отвечал ли тот на слова старухи, или чувствовал что-то поблизости, или строил догадки о причинах звуков в напрочь испорченном телевизоре, но заметил, что его сердце забилось чаще.

– Слишком поздно, – сказала чернокожая старуха. – Этот кон выиграли жуки. Бежать должны вы.

«Это вовсе не реклама инсектицида», – подумал Мавранос.

Из-под задней стенки нижнего телевизора повалил черный дым, но его динамики вдруг ожили и гулко заговорили в унисон с динамиками верхнего телевизора, когда старуха на экране закричала: