Последние дни инков - [35]

Многие испанцы погрузились в сон — для некоторых это был первый отдых за более чем двое суток. Другим Писарро приказал патрулировать город в течение всей ночи. Вскоре жители города, еще днем попрятавшиеся по домам, заслышали звонкие шаги необычных огромных животных, на которых ехали бородатые захватчики: подковы лошадей медленно цокали по пустынным улицам. Между тем находившийся в храме Солнца Писарро распорядился постелить Атауальпе в той же самой комнате, в которой собирался расположиться сам. Укладывавшихся ко сну правителей, несомненно, беспокоили совсем разные мысли. В этой каменной палате отходили ко сну правители, от которых теперь зависела судьба всей империи: Писарро и Атауальпа — конкистадор и местный повелитель.

На следующее утро Писарро направил Эрнана де Сото с 30 всадниками обследовать старый лагерь Атауальпы, тот самый лагерь, где Сото впервые встретился с императором за два дня до этого. Когда они достигли места назначения. Сото заметил, что за прошедшее время мало что изменилось. То же огромное море палаток, разлившееся на огромном пространстве, и бесчисленные ряды туземных солдат, словно за день до этого испанцы не нанесли им значительного урона. Хотя в рядах индейцев ощущалась явная напряженность, никто из них не сделал ни шагу в сторону испанцев. По крайней мере в настоящий момент они подчинялись приказам своих командиров, которые, в свою очередь, подчинялись приказам их плененного императора. Получив разрешение на разграбление всего того, что он видел за несколько дней до этого, Сото набрал в лагере золота, серебра и украшений, после чего его отряд направился на равнины — там испанцы насобирали еще больше золотых предметов. Как раз на равнине напуганные слуги Атауальпы побросали предметы сервиза и украшения, после чего обратились в бегство. Прежде чем солнце высоко поднялось в синем небе. Сото и его люди

«вернулись в лагерь… с большим числом [туземных] мужчин, женщин, овец [лам], изрядным количеством золота, серебра и одежды. В числе награбленного добра присутствовало 80 000 золотых песо, 7000 серебряных монет и 14 изумрудных камней. Золота и серебра было в огромном количестве — большие и малые блюда, кувшины, миски, большие сосуды для питья и прочие предметы. Атауальпа сказал, что все это предметы его столового сервиза и что те индейцы, которым удалось бежать, забрали еще значительное их количество».

Испанцы, большинство из которых было только на третьем своем десятке, не могли поверить в свою удачу. Почти всю ночь они стремились вскрыть хитиновый слой империи, и вдруг, словно из огромного волшебного горшка, к их ногам посыпались золото, серебро и драгоценности. Вокруг прохаживались ламы, и Писарро распорядился увести их, поскольку они могли воспрепятствовать быстрому передвижению войск в том случае, если бы инки решили атаковать испанцев. Потом Писарро приказал захваченным в плен индейцам собраться на площади, нескольких человек он отобрал, с тем чтобы они прислуживали испанцам, остальным было велено разойтись по домам. Далее губернатор велел Атауальпе распустись свою армию, при этом были отвергнуты предложения нескольких командиров сначала отрубить правую руку туземным солдатам. Писарро чувствовал, что кровавый разгром, нанесенный индейцам за день до этого, был достаточным, чтобы донести до туземцев послание губернатора. А суть его заключалась в том, что в Перу прибыли новые хозяева, которым надлежит неукоснительно подчиняться.

Поведение Писарро и его окружения до сей поры следовало стандартной методике осуществления завоевания. Сначала надо было отыскать следы туземной империи, достаточно цивилизованной для того, чтобы в ней присутствовала изрядная масса крестьян, платящих подати элите. Не было никакого смысла во встрече с «дикими» индейцами, которые не обрабатывали землю, и у которых не было цивилизационного опыта. В конце концов, испанцы пришли сюда создавать феодальное общество, а таковое по определению требовало наличия платящего подати крестьянства.

Далее, должна была быть осуществлена манифестация законности — это подразумевало необходимость получения королевской лицензии у монархов Испании. Потом требовался законный предлог — в случае с Атауальпой он заключался в зачтении ему «Требования» и соответствующих законных прав его. «Требование» извещало Атауальпу о том, что он имеет право принять новую властную структуру, если же он отвергает ее, то будет предан мечу. В соответствии с логикой испанской юриспруденции XVI в., отказавшись подчиниться испанцам и бросив на землю черный предмет, заполненный дивными знаками, которые император не разбирал, он немедленно терял права на Инкскую империю.

Следующим шагом в этом стандартизированном процессе было начало самого завоевания, которое почти всегда сопровождалось массовыми проявлениями террора в стиле «ужас и трепет» или кампанией типа блицкриг. Следовали свирепые атаки, целью которых было сокрушить местное сопротивление и посеять ужас среди туземцев, с тем чтобы заставить их подчиниться новым хозяевам. Кортес проделал это еще раньше в Мексике — в городе Чолула он со своим отрядом вырезал около 3000 человек местного населения менее чем за 3 часа. По всей Центральной Америке испанцы зачастую использовали метод отрубания рук тем туземцам, которые отказывались выполнять их указания. Испанцы сожгли заживо много местных вождей, используя подобные зрелищные демонстрации с тем, чтобы заставить трепетать местное население. Писарро и его отряд, вырезав около 7000 человек за несколько часов, очевидно, установили новую реперную метку в истории разворачивания террора в Новом Свете. Но каждый испанский лидер должен был для себя определить, какой масштаб террора необходим для достижения требуемых результатов. Целью Писарро было не уничтожить туземцев, но определить их под свой контроль. Писарро также знал, что в случае необходимости можно будет осуществить сверхурочные карательные мероприятия.