Последние дни инков - [34]

Когда еда была подана, Писарро попытался изложить Атауальпе свое видение ситуации. «Не воспринимайте как личное оскорбление тот факт, что вы потерпели поражение и были взяты в плен, — начал Писарро, — вместе с пришедшими со мной христианами, хоть их число и невелико, я завоевал намного более обширные земли, чем ваша, и [я также] сокрушил намного более могущественных повелителей, чем вы, принудив их признать власть императора, чьим вассалом я являюсь, — я имею в виду короля Испании и всего мира, по чьему повелению мы я вились завоевывать эту землю».

Писарро явно преувеличивал масштаб тех довольно незначительных стычек, в которые его отряд вступал до появления в Перу. Писарро, очевидно, мимоходом приписал себе захват далекой Ацтекской империи, в действительности осуществленный экспедицией Кортеса. Но послание испанского губернатора было очевидным: катастрофа, постигшая Атауальпу, была такой же закономерной, как движение звезд на небе, — и любое сопротивление в будущем окажется абсолютно бесполезным. «Вы должны усматривать большую удачу в том, что вы не были разгромлены таким же свирепым народом, каким являетесь сами, — продолжал Писарро. — Мы проявляем милосердие по отношению к нашим пленникам и покоренным врагам, мы воюем только с теми, кто воюет с нами. Имея возможность уничтожить наших побежденных врагов, мы воздерживаемся от этого, в основном мы предпочитаем прощать их».

Говоря все это, Писарро, конечно, исходил из того, что Атауальпе ничего не было известно о кровавых жестокостях, учиненных испанцами в Карибском море, в Мексике и в Центральной Америке, о деятельности Колумба, о торговле рабами и об убийстве ацтекского императора Монтесумы. В то время как Атауальпа молчаливо все выслушивал, Писарро начал выстраивать главную часть своего послания: «Когда у меня в заключении был один вождь, повелитель одного острова, я освободил его, с тем чтобы отныне он был верен мне. То же я сделал и в отношении других вождей — повелителей Тумбеса и Тулимасы».

Писарро сделал паузу, чтобы отрезать себе кусок мяса, — переводчик в этот момент еще продолжал переводить последнюю фразу. «Если вы оказались схвачены, а ваши люди атакованы и убиты, то это потому, что вы двинулись против нас с таким большим войском, а также ввиду того, что вы бросили на землю книгу, в которой начертаны слова Бога. Вот по этой причине наш Господь попустил тому, чтобы ваше высокомерие было сокрушено, так чтобы ни один индеец более не смог нанести оскорбление христианину».

Атауальпа, который, как все это отмечают, был умным человеком, немедленно понял смысл послания Писарро. Один свидетель писал:

«Атауальпа ответил в том смысле, что его обманули его военачальники, что они посоветовали ему не принимать испанцев всерьез. Сам лично он хотел явиться с миром, но они настояли на своем, теперь же те, кто давал ему эти советы, мертвы».

Инкский император, который всего лишь за несколько часов до этого являлся абсолютным повелителем величайшей империи, которую когда-либо знал американский континент, теперь просил у Писарро дозволения предоставить ему в пользование нескольких своих подданных. Вот как описывает это другой свидетель:

«Губернатор немедленно распорядился привести двух высокопоставленных индейцев, захваченных в ходе сражения. Император Атауальпа спросил их, много ли человек погибло. Те ответили, что вся округа усеяна телами. Он тогда направил послание остаткам [туземных] войск, в котором требовал от них не бежать, а явиться к нему в услужение, поскольку он не погиб, а удерживается христианами».

В то время как высокопоставленные индейцы отправились исполнять приказание Атауальпы, испанцы, наблюдавшие за всем этим, должны были вздохнуть с облегчением. Оказавшись, по сути, в безвыходном положении, испанцы пошли на огромный риск, предприняв попытку захватить императора — практически она не имела шансов на успех. Все могло повернуться совсем иначе. Если бы воины Атауальпы не запаниковали и, вместо того чтобы броситься бежать, обрушились на испанцев, то вырезанными оказались бы последние. Но Писарро изначально отчетливо понимал, что даже если бы ему посчастливилось захватить императора, предсказать его дальнейшую реакцию было невозможно. Будет ли Атауальпа сотрудничать? И если да, то будут ли его подданные продолжать повиноваться ему? Или же они проигнорируют его пленение и пойдут в атаку?

После того как два инкских вождя ушли, Писарро, вне всякого сомнения, облегченно перекрестился. Военачальник, стратег, дипломат, управленец, Писарро при всем этом был набожным христианином. Пятидесятичетырехлетний конкистадор истово верил в Божественное провидение. Он также верил в то, что сегодня Господь выступил на стороне проливших кровь христиан. Доказательством было пленение Атауальпы и тот факт, что столь многочисленное войско было разбито столь малым. В конце концов, инкский император и его подданные были неверующими, и их души, — если бы они не были обращены, — так или иначе, попали бы в ад. Хотя кровь и пролилась, Писарро тем не менее был убежден, что в конечном итоге он со своими конкистадорами осуществит свою миссию — обратит огромное количество неверующих в паству Господа.