Последние дела мисс Марпл - [3]

— Нет, нет, благодарим вас, ничего не нужно, — сказал он. — Вы очень добры. Мы просто хотели.., как бы это сказать.., спросить, что говорил бедный Уильям и все такое, вы понимаете.

— Он долго путешествовал, — пояснила миссис Экклс, — боюсь, что у него были какие-то тяжелые переживания. С тех пор, как он вернулся домой, он все такой тихий и подавленный; говорил, что в этом мире невозможно жить, что впереди его ничего не ждет. Бедный Билл, он всегда легко впадал в уныние.

Банч молча смотрела на обоих.

— Он унес револьвер моего мужа, — продолжала миссис Экклс, — а мы и не подозревали об этом. Потом, оказывается, он приехал сюда на автобусе. Не хотел, значит, сделать это в нашем доме. По-моему, это благородно с его стороны.

— Бедный парень, — вздохнул мистер Экклс. — Никогда нельзя никого осуждать.

После короткой паузы мистер Экклс спросил:

— Оставил он какую-нибудь записку? Последнее «прости» или что-нибудь в этом роде?

Его блестящие, свиноподобные глазки внимательно следили за Банч. Миссис Экклс тоже наклонилась вперед, с видимым нетерпением ожидая ответа.

— Нет, — тихо произнесла Банч, — умирая, он пришел в церковь, в святое убежище, как он сказал.

Миссис Экклс изумленно переспросила:

— В святое убежище? Я не совсем понимаю…

Мистер Экклс нетерпеливо перебил ее:

— В святилище, моя дорогая, в святилище. Вот что имеет в виду жена его преподобия. Ведь самоубийство считается грехом. Он, должно быть, хотел попросить прощение за свою вину.

— Перед самой смертью, — добавила Банч, — он попытался что-то сказать. Он только начал: «Прошу вас…», но больше ничего не успел вымолвить.

Миссис Экклс поднесла платок к глазам и шмыгнула носом.

— Боже мой! — простонала она, — как это тяжело.

— Ну, ну, возьми себя в руки, Пам, — сказал ее муж. — Не расстраивайся так. Ничего не поделаешь. Бедный Билли. Во всяком случае, теперь он успокоился. Мы вам очень благодарны, миссис Хармон. Надеюсь, мы вас не оторвали от дела. Мы ведь понимаем, что у жены священника много обязанностей.

Они пожали ей руку на прощание. Потом Экклс неожиданно обернулся и спросил:

— Ах, вот еще что: его пальто, вероятно, осталось у вас?

Банч нахмурилась:

— Его пальто?

Миссис Экклс объяснила:

— Мы хотели бы забрать все его вещи, знаете ли. На память.

— У него в карманах были часы, бумажник и железнодорожный билет, — сказала Банч. — Я все отдала сержанту Хэйсу.

— Тогда все в порядке, — сказал мистер Экклс. — Я полагаю, он нам передаст эти вещи. Его документы, должно быть, в бумажнике.

— В бумажнике была только банкнота в один фунт, — сказала Банч. — Больше ничего.

— И писем не было? Ничего такого?

Банч покачала головой.

— Ну что ж, еще раз спасибо, миссис Хармон. А пальто, которое было на нем, оно тоже, вероятно, у сержанта?

Банч нахмурила брови, видимо, напрягая память.

— Нет, — сказала она. — Кажется… Дайте-ка припомнить. Я помогла доктору снять с него пальто, чтобы ему было удобнее осмотреть рану. — Она обвела комнату рассеянным взглядом. — Должно быть, я отнесла его наверх вместе с тазом и полотенцами.

— Если вы не возражаете, миссис Хармон… Мы хотели бы взять его пальто, последнюю вещь, которую он носил. Моя жена очень сентиментальна, для нее это важно.

— Ну конечно, — сказала Банч. — Если хотите, я сначала отошлю его в чистку. Оно.., оно в пятнах.

— О нет, нет, нет, это не имеет никакого значения!

Банч снова задумалась.

— Куда же я его положила?.. Извините, я на минуту.

Она поднялась наверх; прошла не одна, а несколько минут прежде, чем она вернулась, запыхавшись.

— Простите меня, пожалуйста, это, должно быть, моя приходящая служанка положила его с другими вещами, приготовленными для чистки, и мне пришлось долго искать. Вот оно. Я заверну его в бумагу.

Не обращая внимания на их возражения, она упаковала пальто. Супруги Экклс, рассыпаясь в благодарности, попрощались и, наконец, ушли.

Банч медленно вернулась назад и через холл прошла в кабинет мужа. Его преподобие Джулиан Хармон поднял на нее глаза, и лицо его выразило облегчение. Он сочинял очередную проповедь и опасался, что интерес к политическим отношениям между Иудеей и Персией в эпоху царствования Кира завел его слишком далеко.

— Да, дорогая? — сказал он с надеждой в голосе.

— Джулиан, — спросила Банч, — как ты думаешь, почему этот человек сказал «святое убежище»?

Джулиан Хармон, благодарный представившемуся случаю, отложил свою проповедь в сторону.

— Ну вот, — начал он, — в римских и греческих храмах было помещение cella, в котором стояло изваяние какого-нибудь божества. Туда приходили люди, хотевшие спастись от преследования. Латинское слово ага — алтарь — имеет также значение защиты, покровительства. В 399 году нашей эры, — продолжал он, войдя во вкус, — право на убежище было окончательно и определенно признано в христианских церквях. В Англии самое раннее упоминание права на убежище мы находим в Кодексе законов, изданном Этельбертом в 600 году…

Он объяснял еще некоторое время, но, как это уже часто случалось, был приведен в замешательство реакцией жены на свои ученые высказывания.

Нагнувшись, она поцеловала его в кончик носа. Его преподобие почувствовал себя собакой, угодившей хозяйке ловким исполнением особо сложного трюка.