Последние четверть часа - [2]
Понпон-Финет стоит на самом краю города, точно последняя каменная ступенька старого дома, глядящего на Шельду, низкая ступенька, вдавленная в землю среди травы.
Вечерами переменчивый ветер разносит голос кукушки во все стороны до самого закатного горизонта.
Много звуков раздается здесь по вечерам: соловьиные трели и пение кукушек — их тут особенно много, — шелест ветра в серебристо-белой листве тополей сливается с унылыми, зловещими звуками, тяжким скрежетом ржавого металла, лязгом гусениц землечерпалки, поворотного круга подъемного крана, чьи вялые, словно намокшие цепи болтаются над баржами, и с тяжелым грохотом бесчисленных подъемных мостов.
Детям запрещают играть на городских свалках, на крутых берегах пруда и напротив островка у старицы Шельды, которая скоро будет засыпана заводскими отходами и шлаком.
Вся грязь и гниль города скопились на этой стороне. Чахлые остатки растительности покрываются пылью. На кудрявой листве ломоносов осел густой слой извести, угля и ржавчины.
Время от времени в Понпон-Финет заносит и французов. В тридцать третьем, тридцать четвертом годах появились первые «кроличьи садки». В тридцать шестом и тридцать седьмом они опустели. Один из бараков, стоящий в тростнике у пруда, превратился в охотничий домик. Прочие растащили потихоньку, по одной доске. Здесь ничто не пропадает зря. Миски вылизываются до дыр. Вылизывается, обгладывается все подчистую. Однако лишь в войну после бомбежек сорокового и сорок четвертого Понпон-Финет действительно начал заселяться. Люди бежали из города, страшась обвалов в каменных домах, тут уж было не до капризов в выборе жилья. И воздух здесь, за городом, был не так плох. Кстати, можно найти на месте все необходимое, чтобы своими руками и ничего не умея построить себе жилище. Повсюду валялись кирпичи, почти целые черепицы, листы железа, иногда пробитые осколками, доски, куски балок…
Здесь-то и был впоследствии построен временный поселок из этернита, гладкого для стен, гофрированного для крыш, и даже с кирпичным или бетонным фундаментом. Туда вселили тех, кто остался без крова, и тотчас с лихорадочным нетерпением, едва дождавшись выезда жильцов, снесли прежние лачуги. Постепенно год от года жизнь в поселке наладилась, как, в общем, все в конце концов налаживается- Когда крыши временных построек стали протекать, французы один за другим перебрались обратно в город и хорошо сделали, иначе не известно, как смогли бы разместиться остальные.
Тут подоспело и еще одно обстоятельство. В свое время немцы возвели деревянные бараки для русских пленных, работавших на шахтах. Затем в них жили пленные немцы, которых использовали таким же образом. А теперь эти бараки стояли пустые. В них поселили шахтеров из Северной Африки, по нескольку человек в комнату; к счастью, они были несемейные. Бараки окрестили «Лагерем холостяков». Во главе этого лагеря, имевшего свой режим и порядок, стоял бывший капитан жандармерии, вдовец и бездетный. Половина «холостяков» имели и жен и детей за морем, но это уже было вне компетенции начальства и городских властей. Впрочем, муниципалитет был бдителен и готов вмешаться в случае необходимости. И когда после войны (увы, не последней) стали приезжать семьи алжирцев, а было их в то время не больше десятка, то, следуя старинной пословице: по одежке протягивай ножки, — Временный поселок радушно принял их под свои дырявые крыши.
Словом, в то утро, месяц назад… Шарлемань стал замечать, что стареет. Он понял это по множеству примет. Не то чтобы он сравнивал себя с Иеремией, нет, но он невольно обращается к нему мыслью, к старому Иеремии, который любит одинокие прогулки и пользуется для этого любыми предлогами — то травы нужно нарезать для кроликов, то собрать хворосту или ранние нежно-белые одуванчики… Конечно, Шарлеманю еще далеко до этого, но и его стало тянуть к тишине и созерцательности. Близость старости он видел еще и в том, что все чаще предается размышлениям и ловит себя на этом. Вернее сказать, прежде он думал только о конкретных вещах. Ему случалось часами ломать себе голову в одиночестве или с товарищами над различными «проблемами». А теперь его мысли все чаще принимают расплывчатый, общий характер. Он вспоминает свою молодость.
Думает о Робере. Словом, бог знает какие только мысли ни приходят ему в голову.
Его не тянет «на травку», как Иеремию, но, когда выпадает свободная минута, а погода, вот как сегодня, стоит хорошая, он проходит через свой сад и спускается в Понпон-Финет. Шарлемань живет не в Понпон-Финет. Между городом и склоном, на котором расположился поселок, пролегает граница, резкая, точно отвесный уступ. А дом Шарлеманя, последний на краю города, напоминает нижнюю ступеньку лестницы. Если смотреть поверх кустарников Понпон-Финет, особенно в лунную ночь, то из двора Шарлеманя можно видеть кусочек Шельды и уголок пруда между деревьями.
Приближение старости Шарлемань ощущает и в том, что он стал проявлять интерес к незначительным мелочам, правда пока это еще, слава богу, не так уж часто случается. В жару в поле он присаживается на корточки в высокой траве, звенящей от стрекота кузнечиков. Вот один из них сидит во мху под кустиком дикой петрушки и судорожно борется с порывом ветерка. У кузнечика подвижная головка, длинные сложенные лапки и гибкое тельце. Вот она, молодость. А между тем в самом себе Шарлемань обнаруживает такое же любопытство, как у этого насекомого. Правда, оно вспыхивает мимолетно, на краткий миг. Он поднимается, делает несколько шагов, размышляя. Так что же такое возраст? Мысленно он обращается к старику. Что такое возраст, Иеремия? Как ты думаешь? Что ты можешь сказать мне об этом, старина?
Роман Стиля «Первый удар» посвящен важнейшей теме передовой литературы, теме борьбы против империалистических агрессоров. Изображая борьбу докеров одного из французских портов против превращения Франции в военный лагерь США, в бесправную колонию торговцев пушечным мясом, Стиль сумел показать идейный рост простых людей, берущих в свои руки дело защиты мира и готовых отстаивать его до конца.
Вторая книга романа «Последний удар» продолжает события, которыми заканчивалась предыдущая книга. Докеры поселились в захваченном ими помещении, забаррикадировавшись за толстыми железными дверями, готовые всеми силами защищать свое «завоевание» от нападения охранников или полиции.Между безработными докерами, фермерами, сгоняемыми со своих участков, обитателями домов, на месте которых американцы собираются построить свой аэродром, между всеми честными патриотами и все больше наглеющими захватчиками с каждым днем нарастает и обостряется борьба.
«Париж с нами» — третья книга романа известного французского писателя-коммуниста Андрэ Стиля «Первый удар». В ней развивается тема двух предыдущих книг трилогии — «У водонапорной башни» и «Конец одной пушки», — тема борьбы французского народа против американской оккупации Франции, против подготовки новой войны в Европе.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.