Последнее шоу - [77]

Довольно долго Фельцер молчал. Похоже, даже краткое изложение этой истории показалось ему чересчур замысловатым.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Теперь еще раз, но в деталях. Начнем с дела Гутьерреса. Рассказывайте.

Следующие полтора часа Бэллард отвечала на вопросы Фельцера, подробные, но не содержавшие в себе никаких обвинений. Иногда он видел в ее словах несоответствие и тут же указывал на него, а то и подвергал сомнению правильность принятых решений, но Бэллард знала: любой приличный следователь не преминет задать несколько вопросов, способных расстроить человека и даже вывести его из себя. У профессионалов это называется «спровоцировать реакцию». Но Бэллард была спокойна и ни разу не повысила голоса. У нее была лишь одна цель: с честью пройти через это испытание, сколько бы оно ни длилось. В конце концов ее оставят в покое и она сможет дать волю эмоциям. За годы службы она не раз читала о подобных случаях в новостной рассылке профсоюза и помнила, что время от времени нужно повторять ключевые слова и фразы: например, «я опасалась за безопасность жертвы и собственную жизнь». В таком случае сотрудники ОВР будут вынуждены признать, что применение силы было обоснованным и Бэллард убила Трента, не выходя за рамки правил департамента. После этого ОВР порекомендует окружной прокуратуре не возбуждать дела против Бэллард.

Кроме того, ей было известно, что рассказ ее должен в точности соответствовать уликам, обнаруженным в доме Трента, в ее фургоне и в Вентуре, у бабушки в гараже. Ни разу не погрешив против истины, она покинула комнату для допросов, уверенная, что Фельцеру и его команде будет не за что зацепиться.

Выходя из трейлера, она увидела, что место происшествия уже оцеплено тройным кольцом. У дома плотным рядком стояли автомобили: несколько полицейских машин, фургон криминалистов, фургон коронерской службы. Над головой кружили вертолеты прессы. За желтой лентой на Райтвуд-драйв Бэллард увидела три фургона телевизионщиков. Неподалеку от них стоял Дженкинс. Кивнув ей, он поднял сжатую в кулак руку. Бэллард повторила его жест. Оба сделали вид, что стукнулись кулаками, хотя их разделяло двадцать футов.

К десяти утра Бэллард завершила обход дома в сопровождении группы ОВР. Бо́льшую часть времени занял осмотр комнаты на первом этаже — той, где лежало тело Трента. Руки его по-прежнему были связаны остатками бюстгальтера. От усталости Бэллард едва держалась на ногах. Она не спала уже больше суток, если не считать тех минут, когда находилась под действием кетамина. Пришлось сказать Фельцеру, что ей нехорошо и она должна прилечь. Тот заметил, что сперва нужно заехать в Центр помощи жертвам изнасилований: пройти обследование и узнать, насиловал ли ее Трент, когда она была без сознания. Он уже собрался отдать приказ одному из своих людей, когда Бэллард спросила, нельзя ли, чтобы в больницу ее отвез напарник.

Фельцер согласился. Условившись о новой встрече, которая была назначена на следующее утро, лейтенант ОВР сказал, что Бэллард может идти.

Спросив насчет своего фургона, Бэллард услышала, что криминалисты должны его осмотреть, поэтому машину пока конфискуют. Она поняла, что дело затянется как минимум на неделю. Спросила, можно ли забрать кое-что из вещей. Ответом было очередное «нет».

На выходе из дома ее ждал Дженкинс.

— Привет, напарница, — понимающе улыбнулся он. — Ну, ты в норме?

— Лучше не бывает, — ответила Бэллард тоном, подразумевающим обратное. — Подвезешь?

— Запросто. Куда?

— В Санта-Монику. Где наша тачка?

— Внизу, за новостными фургонами. Ближе места не было.

— Не хочу идти мимо репортеров. Может, сбегаешь за ней, подгонишь сюда и заберешь меня?

— Не вопрос, Рене.

Дженкинс ушел, а Бэллард осталась ждать возле дома. Двое детективов Фельцера вышли из двери у нее за спиной и скрылись в МКП. Проходя мимо Бэллард, они не сказали ни слова.

До шоссе 405 Дженкинс все время ехал по Малхолланд-драйв, а потом свернул на юг. Горы остались позади, началась зона уверенного сигнала, и Бэллард попросила у напарника телефон. Она знала, что перед возвращением на службу ей придется пройти психологическое обследование, и хотела побыстрее с этим разобраться. Позвонив в отдел поведенческого анализа — ОПА, она записалась на следующий день, так чтобы попасть на обследование сразу после второй встречи с Фельцером.

После этого Бэллард вернула Дженкинсу телефон, прижалась к дверце и забылась сном. Дженкинс молча доехал до шоссе 10, ведущего на запад, и только тогда осторожно похлопал Бэллард по плечу. Та, вздрогнув, проснулась.

— Почти на месте, — сообщил Дженкинс.

— Высади меня и поезжай, — сказала она.

— Точно?

— Да, точно. Обо мне не беспокойся. Поезжай к жене.

— Нет, так дело не пойдет. Я тебя дождусь.

— Джон, нет. Я должна пройти через это самостоятельно. Еще неизвестно, было ли что. Даже если что-то случилось, я была в отключке. И никогда ничего не вспомню. Просто хочу справиться сама, понимаешь?

— Ладно-ладно. Нам необязательно поднимать эту тему. Но если захочешь поговорить, я буду рядом. Ладно?

— Ладно, напарник. Но вряд ли у меня возникнет такое желание.