Последнее приключение - [20]

— Леса Монтефаля, — ответил сеньор.

Снова налетел ветер, затрепетал треугольный флажок на верхушке древка.

В тот же вечер они расположились на ночлег у ручья; он выбегал из-под старых суковатых деревьев, стоявших на краю опушки и широко раскинувших ветви над поляной. Костер развели, когда солнце встало прямо напротив них и косыми лучами затопило все и вся, так что и горизонт потонул в их сиянии.

— Когда мы завтра утром въедем в лес, — сказал сеньор Руй, — оно будет у нас перед глазами, а вечером прямо за нашей спиной, поэтому мы уже не сможем заблудиться и в любое время выберемся из леса, если захотим.

Слуги возились с костром, расседлывали лошадей, и от их фигур ложились на землю длинные тени. Меж древесных стволов протягивались полосы света, вспыхивая щедрым багрянцем. Солнце стояло низко над холмами, и пылающий горизонт был ясен и чист, как лак.

— Сеньор, — после некоторого колебания заговорил Патрик, прогуливавшийся с господином в тени деревьев, — не думаете ли вы, что чудовище, обосновавшееся в этих лесах, легче всего поразить, если нацелиться прямо в глаз?

Лицо рыцаря омрачилось, будто невидимое забрало опустилось на него.

— Нет, — строго сказал он. — Ты говоришь глупости, и не вздумай предпринять что-либо подобное. Я тебе запрещаю, понял?

— Да, сеньор, я понял, — покорно ответил Патрик.

— Вон куда стреляй! — воскликнул через секунду господин. — И докажи, что ты можешь попасть в цель, даже когда уже темнеет!

Он указал на широкий сук, простершийся из леса прямо в пламя заката. На нем неподвижно сидели в ряд три грузные белые птицы. Патрик помчался за луком. Две стрелы попали в цель. Лишь третья птица поднялась и, плавно махая крыльями, скрылась в глубине леса.

— Вот и хорошо. Нам на ужин! — засмеялся сеньор Руй и похлопал Патрика по спине.

Утром они снарядились в путь спозаранку и углубились вдоль ручья в лес. Дорога была легка, и они продвигались без труда, все время держась ручья, этой лесной артерии, которая, почти не меняя направления, выбегала из леса им навстречу. Вскоре светлые колоннады стволов снова сомкнулись вокруг всадников: куда ни глянь, одни стволы, да зелень, да местами скудный молодняк. В начале пути Патрик часто осматривался кругом — направо, налево, вперед, назад. Но лес наступал равно отовсюду, неизменный и безмолвный. Скоро взгляд юноши привык к светлому хороводу деревьев и нашел себе в нем такое же спокойное ложе, как и прежде на открытой равнине.

Продвигались вперед не спеша. Местами ручей расширялся, образуя маленькие озерки; они поблескивали под жарким голубым небом, видневшимся сквозь круглые просветы в древесных кронах. Такие места были очень удобны для привалов, стремянные шумно въезжали в воду на расседланных лошадях, чтобы их выкупать. Ноша вьючных, нагруженных, по обыкновению, овсом, которым запаслись перед отъездом, почти не облегчалась, потому что коням тут повсюду было привольно пастись.

Примерно на девятый день сеньор Руй распорядился устроить привал поосновательней. Они раскинули палатку, а стремянные сколотили даже стол, скамейки и лежанки из стволов молодых березок, белыми полосками расчерчивавших здесь зеркальную озерную гладь.

Тем временем сеньор Руй, обычно одетый в легкое охотничье платье, разведывал вместе с пажом прилегающий лес — на лошади, а иногда и пешком. Вверх по течению ручья, как они обнаружили, лес начинал понемногу подниматься в гору, кое-где меж лиственных деревьев попадались уже пихты и ели.

Когда стоянка снабжена была некоторыми удобствами, сеньор Руй прекратил свои вылазки, оставался на месте и присматривал за тем, как челядинцы сооружали рядом с палаткой, постепенно приобретавшей вид просторной хижины, подобие печки (камни доставали из ручья и озерка), так что вскоре стало возможно превратить мешок муки, который тащила на себе одна из вьючных лошадей, в нечто съестное, что при снисходительном отношении можно было принять за лепешки. Патрик охотился на птиц, собирали также и ягоды, здесь на удивление крупные, еще орехи, грибы. Внушительный бурдюк вместе с избытками овса всю дорогу нес на себе destrier: сеньор Руй все предусмотрел.

А теперь он, будто отрешившись от всех забот, лежал на спине, и так же, как в Монтефале, рядом с его ложем стоял тяжелый стул с подлокотниками, сколоченный из березовых поленьев, но зато с подушкой на сиденье, и на этом стуле после сыгранной партии в шахматы часто устраивался прикорнуть Патрик, склонив рыжеволосую головку на подлокотник. Обычно здесь царила такая тишина, что спал он подолгу и пробуждался лишь от шумного плеска в озере, когда его сеньор с разбегу бросался в воду, чтобы поплавать, или от внезапного громкого фырканья пасущихся лошадей.

— Вы совсем не опасаетесь змея? — спросил он однажды своего господина.

— Нет, — ответил тот. — В лесу нет никаких его следов. Потому я и рыскал окрест, и то, что я знал уже после первой встречи с ним, подтвердилось: царство дракона дальше, в гористом центре этих лесов.

Над кронами небо было жарким и синим, просторней и выше свод его казался над озерной гладью, окаймленный чуть трепещущими вершинами. Лесное зверье обреталось совсем неподалеку, блуждая так же бесшумно, как бесшумно проникали сюда косые лучи солнца, когда на склоне дня прорезали ряды древесных стволов. Чего тут искал их сеньор, этого не знал ни Патрик, ни стремянные, сколько ни ломали они себе голову.