Последнее правило - [35]

— Вы, наверное, шутите, — отвечает Макгуайр. — Если она ушла по своей воле, почему не взяла кошелек, а сотовый захватить не забыла? Почему схватила рюкзак, который только и ждала, чтобы вернуть в магазин?

— Не знаю. Чтобы сбить вас со следа?

Глаза Макгуайра вспыхнули, и за мгновение до того, как он бросился на меня, я понял его намерения. Одним быстрым движением я сбросил его и заломил руку за спину.

— Поосторожнее, — напомнил я. — За это можно и за решетку угодить.

Макгуайр напрягся.

— Моя девушка пропала. Я плачу полиции зарплату, а вы даже не делаете свою работу, не проводите расследование!

Формально, если Макгуайр студент, он не платит налоги, но я не собираюсь развивать эту тему.

— Знаешь что, — говорю я, отпуская его руку. — Я еще раз все здесь осмотрю.

Иду в спальню хозяев, но Джесс Огилви здесь явно не спала; тут ничего не тронуто. В хозяйской ванной еще висят чуть влажные полотенца, но пол уже сухой. Внизу, в гостиной, следов беспорядка не видно. Я обхожу дом вокруг, проверяю почтовый ящик. Внутри записка (напечатанная на компьютере), в которой говорится, чтобы почтальон оставлял почту у себя до дальнейших указаний.

Кто, черт возьми, напечатал записку для почтальона?

Натянув перчатки, я кладу записку в пакет для улик. Нужно в лаборатории провести реакцию с нингидрином и попытаться обнаружить отпечатки пальцев.

В данный момент интуиция подсказывает мне, что если они не принадлежат Джесс Огилви, то наверняка принадлежат Марку Макгуайру.

ЭММА

На следующее утро, входя в комнату Джейкоба, я даже не знаю, чего ожидать. Он всю ночь спал — я заглядывала каждый час, — но по опыту я знала, что он будет вялым до тех пор, пока эти нейромедиаторы будоражат его кровеносную систему.

Я дважды звонила Джесс, на сотовый и на новую квартиру, но попала на голосовую почту. Послала ей по электронной почте сообщение, в котором просила рассказать, что вчера произошло. Не случилось ли чего-нибудь необычного? А пока она не перезвонила, нужно заняться Джейкобом.

Когда я заглядываю в спальню сына в 6.00, он уже проснулся. Сидит на кровати, сложив руки на коленях и глядя в стену перед собой.

— Джейкоб! — окликаю я. — Дорогой!

Я подхожу к сыну и нежно его трясу.

Джейкоб продолжает молча таращиться на стену. Я машу рукой у него перед лицом, он не реагирует.

— Джейкоб!

Я хватаю его за плечи и трясу сильнее. Он валится на бок и лежит не двигаясь.

К горлу подступает паника.

— Поговори со мной! — требую я.

Я думаю о ступоре. Думаю о шизофрении. Думаю обо всех потаенных уголках сознания, куда мог спрятаться Джейкоб и откуда он уже никогда не вернется.

Я переваливаю его на спину и сильно ударяю по лицу — на щеке остается красный след от моей ладони, но он никак не реагирует.

— Не надо, — говорю я уже со слезами. — Не поступай так со мной!

От двери раздается голос.

— Что происходит? — спрашивает Тео. Лицо у него заспанное, волосы торчат, как иголки у ежика.

В этот момент я понимаю, что моим спасителем может оказаться Тео.

— Скажи брату что-нибудь обидное! — велю я.

Он смотрит на меня как на сумасшедшую.

— С ним что-то произошло, — объясняю я, но голос меня не слушается. — Я просто хочу, чтобы он вернулся. Я должна его вернуть!

Тео бросает взгляд на обмякшее тело Джейкоба, на его пустые глаза, и я вижу, что он испуган.

— Но…

— Говори, Тео, — подталкиваю я.

Из-за моего дрожащего голоса, а не по принуждению, Тео соглашается. Он нерешительно наклоняется к Джейкобу.

— Проснись!

— Тео… — вздыхаю я. Мы оба знаем, что он не решается выругаться.

— Опоздаешь в школу, — говорит Тео.

Я не свожу глаз с Джейкоба, но не замечаю в них узнавания.

— Я первым пойду в душ, — добавляет Тео. — А потом разбросаю твои вещи.

Джейкоб продолжает оставаться безучастным, и злость, которую Тео обычно сдерживает, прорывается подобно цунами.

— Эй, «тормоз»! — кричит Тео настолько громко, что на голове Джейкоба от его дыхания шевелятся волосы. — Ты тупой, отсталый придурок!

Джейкоб и ухом не ведет.

— Почему ты не можешь вести себя, как все люди? — кричит Тео, ударяя брата в грудь кулаком. Бьет еще раз, теперь уже сильнее. — Веди себя, черт побери, нормально!

Тео кричит, и я вижу, как по его щекам текут слезы. Мы замкнуты в этом аду, а между нами ни на что не реагирующий Джейкоб.

— Дай мне телефон, — прошу я.

Тео поворачивается и выбегает из комнаты.

Я сажусь рядом с Джейкобом, и он всем своим весом наваливается на меня. Прибегает с телефоном Тео. Я нажимаю кнопку быстрого набора номера психиатра Джейкоба, доктора Мурано. Она перезванивает через тридцать секунд, хотя голос у нее еще сонный.

— Эмма, — говорит она, — что случилось?

Я объясняю, что вчера ночью у Джейкоба случился приступ, а сегодня утром он впал в ступор.

— И вы не знаете, что вызвало приступ? — спрашивает она.

— Нет. Он вчера встречался со своей наставницей. — Я смотрю на Джейкоба. Из уголка рта у него течет слюна. — Я звонила ей, но она до сих пор мне не перезвонила.

— По-вашему, он испытывает физическую боль?

«Нет, — думаю я. — Ее испытываю я».

— Не знаю… Непохоже.

— Он дышит?

— Да.

— Он понимает, кто вы?

— Нет, — признаюсь я.

Это меня страшно пугает. Если он не помнит, кто я, как я могу помочь ему вспомнить, кто он такой?