Последнее новшество - [18]

— Модель здесь, — Бэррет постучал по ящичку. — Первый в истории передатчик вещества на расстояние.

Сознание собственной значимости наконец придало ему смелости, он поднял бокал и отпил из него.

Воображение рисовало величественную картину: могучие корабли беспрепятственно преодолевали огромные пространства, невзирая на тридцать тысяч пылающих солнц, которые отделяли их от цели… Стремительно продвигаясь по ранее невообразимым геодезическим линиям, которые накоротко соединяли галактики и звездные скопления, корабли мгновенно перемещались с одного полюса Вселенной на другой простым нажатием кнопки на пульте передающего ТМ-устройства…

Через приемные кольца ТМ-аппаратов, множество которых было сосредоточено близ орбиты Меркурия, испепеляющий жар Солнца переливался в земные генераторы и оживлял заледенелые просторы тундры.

Уходили в прошлое самолеты, поезда, корабли, становились ненужными автомобили, почта… Оставался нетронутым последний оплот старомодного способа передвижения — пешеход, но и его ждали разительные перемены…

Все революционизировалось, переделывалось, перестраивалось…

Это вселяло искру надежды.

В воздухе застыло кольцеобразное пятно бледного света. Глядя на него, можно было подумать, что какому-то сумасбродному изобретателю удалось оригинально сочетать в своем устройстве точечный свет лампы накаливания с невысокой яркостью газоразрядных трубок. Похоже было, что Бэррет не был удовлетворен: он продолжал хмуриться и крутить ручки прибора, выжидательно поглядывая на пятно света. Я обратила внимание на то, что его устройство имело два кольца, а это означало, что система координат была связана либо с корпусом прибора, либо с землей, поскольку световое пятно оставалось неподвижным.

Мне вспомнились несколько устройств подобного рода, и я невольно вздрогнула. Кто-то понадеялся, что бесстрастные, чувствительные контрольные устройства смогут обнаружить все, что создается в этой области. Факт существования аппарата Бэррета был “известен”. У меня оно уже где-то было зафиксировано — в закоулках витков магнитных катушек, в машинной памяти, перенасыщенной информацией. Просто некогда туда заглянуть.

“МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО!” — призывал шутливый плакат, лежавший на столе Верховного Физика.

Вскоре появилось второе световое пятно, идентичное первому, оно имело — тут я неторопливо кивнула — несколько сантиметров в диаметре. Бэррет наконец убрал руку с крышки ящичка. В этот момент он был похож на аккомпаниатора, берущего заключительный аккорд на невидимой клавиатуре.

— Извольте, — сказал он.

Мысленно он уже перенесся из лаборатории в sanctum sanctorum9 и сделал судорожное глотательное движение.

— Теперь взгляните…

Он извлек из кармана авторучку и сунул ее в передающее кольцо. Конец ручки исчез, словно кот из знаменитой сказки, который мог спрятаться за самым тонким деревом. И тут же он появился в приемном кольце, матово поблескивая. Привычное восприятие подсказывало, что это, должно быть, другая ручка. Но ручка была та же самая.

— Прекрасно, — безразлично-вежливо произнесла я. — Очень хорошо. А не могли бы вы удовлетворить любопытство пожилой дамы?.. (О, только бы не переиграть!) Судя по всему, вы осуществили нуль-транспортировку. В противном случае где же ручка? — Я издала профессорский смешок. — Ни здесь, ни там. Что, если сдвинуть ее чуточку в сторону?

Это было подло. Но на то я и есть великий доктор Катрина Эллан, прозванная Старой Ведьмой. Бэррет все время старался держать ручку в самом центре кольца. Один конец ручки находился у него в руке, другой — материализовался в двух футах от него. Но тут Бэррет позабыл об осторожности (я смертельно завидовала ему, ведь мои руки беспомощно дрожат, лишившись опоры) и слегка отклонил ручку в сторону. Толщина колец на глаз не воспринималась: второй конец ручки упал на стол. На срезе влажно поблескивали чернила, которые сочились из миниатюрного пористого контейнера. Его словно бритвой отрезало.

— Мы дадим вам другую ручку, — сказала я.

— Да ну, пустяки.

Сосунок. Первоначальный ужас и брезгливость наконец отступили, и теперь он украдкой разглядывал мои протезы, вмонтированные в кресло. “Есть пленительная сладость в романтичной неудаче…” Я предложила ему выпить еще и, чтобы отвлечь, рассказала о Коннерсе.

Он тоже изобрел передатчик материи. Исходя из собственных представлений, он разработал теорию и сконструировал передатчик, который не был идентичен аппарату Бэррета. Разновидностей передатчика существует множество, почти столько же, сколько в этой области познания было теоретиков. Когда Коннерс построил свою модель, она была вначале опробована раздельно, блок за блоком. Потом блоки были смонтированы в единое целое. Коннерс не сомневался, что его ждут слава и карьера Верховного Физика, которая неизбежно будет увенчана Нобелевской премией.

Атмосфера перед включением аппарата была нарочито торжественная: велся даже отсчет времени, хотя в этом не было никакой необходимости. Просто изобретателю захотелось пустить публике пыль в глаза. Кнопку нажал сам Коннерс. Образовалось кольцо диаметром пять футов. Любопытно, что, как позднее было доказано теоретически, такое большое кольцо могло быть получено лишь с помощью аппарата, обладающего дефектом Коннерса. Теория всегда полезна впоследствии.