Последнее новшество - [14]

Рэй Рассел Комната

Крейн проснулся от того, что мозг его, казалось, насквозь пронзил рекламный мотив “Пенящаяся зубная паста “Тингл”. Он догадался, что фирма “Тингл”, должно быть, перекупила у фирмы “Слипку” время ночных передач. Взглянув на репродуктор “Слипку”, встроенный в стену рядом с его подушкой, Крейн нахмурился. Потом бросил взгляд на потолок: на нем пока ничего не было. Должно быть, еще довольно рано, объяснил он сам себе. Когда же наконец на потолке словно нехотя замерцала реклама фирмы “Коффиц”, он опустил глаза и выбрался из постели. Он старался не глядеть на рекламу, напечатанную на простынях, наволочках, одеялах, на его халате и стельках его тапочек. Как только ноги Крейна коснулись пола — включился телевизор. Выключался он сам, автоматически, в десять вечера. Крейн мог по своему желанию свободно переключать программы, однако он не видел в этом никакого смысла.

Он зажег свет в ванной — и телепередача мгновенно переместилась туда. Он погасил свет и совершил свой первый утренний ритуал в потемках. Но для того чтобы побриться, ему требовалось электричество, и, как только он включил свет, телепередача в ванной возобновилась. Едва он начал бриться, как зеркало принялось мерцать каждые три секунды. Это не могло помешать ему бриться, однако Крейн поймал себя на том, что размышляет о разрекламированных добродетелях фирмы “Титанг”, с которой конкурировала “Коффиц”. Несколько мгновений спустя он уже читал на листках туалетной бумаги объявления дня: о безотказном слабительном, действующем исключительно мягко, а также о болеутоляющем средстве “Стоп”, имевшем привкус кукурузного виски.

Крейн одевался, когда зазвонил телефон. Пусть себе звонит. Он знал, что стоит ему взять трубку, как он услышит: “Доброе утро! Вы уже ели “Краккеруни”? В них — множество протеина и…” Или как вариант: “Зачем ждать, когда пришлют призывную повестку? Поступайте на службу сейчас же, по своему усмотрению, и воспользуйтесь следующими льготами для добровольцев…” Или: “Погода действует на ваше самочувствие? Болезни коронарных сосудов сердца убивают четырех человек из пяти! Ранние симптомы болезни следующие…”

И в то же время Крейну могли звонить по неотложному личному делу. Он поднял трубку и сказал:

— Алло.

— Привет, — ответил вкрадчивый, с хрипотцой женский голос.

— Боб?

— Да.

— Боб Крейн?

— Да. Кто говорит?

— Меня зовут Джуди. Я знаю вас, но вы меня не знаете. Появлялось ли у вас в последнее время ощущение какой-то тупости, словно вы не в своей тарелке?

Он положил трубку. Этот звонок заставил его принять решение. Он достал скомканную бумажку из ящика письменного стола. На узкой полоске был записан адрес. До сих пор Крейн колебался, следовало ли ему добиваться осуществления задуманного. Но теперь он почувствовал себя уверенно. Он вышел из дома и остановил такси.

В спинке переднего сиденья тотчас вспыхнул экран, и Крейн поймал себя на том, что смотрит передачу “Сок “О-Вестен” на завтрак”. Он развернул газету, оставленную предыдущим пассажиром. Крейн не стал задерживать взгляд на напечатанной в четыре краски рекламе фирмы “Глиттеринк” с ее двусмысленными гомосексуалистскими, садистскими, мазохистскими, кровосмесительными и эротическими символами, по попытался сконцентрировать внимание на колонке новостей о начале новой правительственной программы жилищного строительства, однако его попытки игнорировать рекламу “Бриз-Деодоранта”, напечатанную желтым шрифтом по белому полю, оказались безуспешными. Тем временем такси достигло места назначения. Крейн расплатился с шофером, сунув ему банкнот, на одной стороне которого был изображен Авраам Линкольн, а на другой — нагая купающаяся женщина с куском мыла “Смути”.

Крейн вошел в каркасный дом, выглядевший довольно убого, отыскал нужную дверь и нажал на кнопку звонка. Было слышно, как в квартире задребезжал старомодный электрический звонок, а не модный колокольчик, отзванивающий мотивчики вроде “Иит-Миит”, “Джетфлай” или “Криспи-кола”.

Дверь открыла неряшливого вида женщина, которая подозрительно оглядела посетителя и спросила:

— Ну?

— Я… хм… миссис Ферман? Ваш адрес дал мне мой друг Билл Сиверс. Насколько мне известно, — понизил он голос, — вы сдаете комнаты.

— Убирайтесь вон! Хотите, чтобы у меня были неприятности? Я порядочная гражданка…

— Я заплачу, заплачу. У меня хорошая работа. Я…

— Сколько?

— Двести долларов. Это вдвое больше того, что я плачу за квартиру в новом доме.

— Входите.

Женщина закрыла за ним дверь на замок, потом на засов и цепочку.

— Сдается только комната, — сказала хозяйка. — Туалет и душ — в том конце прихожей, помимо вас ими будут пользоваться еще двое жильцов. Мусор выносите сами. Зимой обогревайтесь как знаете. Если нужна горячая вода, гоните еще полсотни. В комнатах готовить не разрешается. Никаких гостей. Плата за три месяца вперед, наличными.

— Я согласен, — торопливо сказал Крейн, потом спросил: — Телевизор выключается?

— Здесь нет телевизоров. И телефона тоже.

— И нет репродуктора фирмы “Слипку”, встроенного в стену, который всю ночь мешает спать? Зеркала не мерцают? И проекторы не укрыты в потолке и стенах?