Последнее лето в национальном парке - [46]

Переходя в очередную торговую точку, мы вдруг услышали отчаянный вопль Суслика, узнавшего под каким-то всадником в сомнительной амазонке украденный велосипед Барона. Барон кинул сумку оземь и, перемахнув через лужу кефира, помчался прямо на похитителя. Деться тому было просто некуда, он спрыгнул с велосипеда, путаясь в бордовом женском плаще, и враги сцепились.

Подоспели сразу двое — Андрей и скучавший на углу милиционер, но Баронуже успел нокаутировать своего старшего противника, и тот валялся с расквашенным носом. Их тут же тепленькими и слепили, но Барона с Андреем отпустили довольно быстро, благодаря обнаруженному заявлению о краже велосипеда с любовным описанием всех спиц, сиденьица, наклеечек и зелененького цвета руля.

— Сегодняшнему дню в занятности не откажешь, — думала я, глядя, как Барон в радостном экстазе выписывал круги позади автомобиля. И основания для такого вывода были, потому что похитителем велосипеда оказался тот самый бомж, что толкнул меня недели две назад под колеса грузовика.

Когда мы миновали поворот на песчаный карьер, я припомнила, что именно на этом же месте в день приезда я видела на велосипеде пропавшего Ремигиуса, и все велосипеды сплелись в моем сознании с трупом в карьере, но гораздо больше всей этой чертовщины меня сейчас занимала задумчивость Андрея Константиновича, посетившая его после нашего короткого утреннего разговора.

По приезду Барон зачем-то схватил свой коричневый махровый свитер и умчался за дом Вацека Марцинкевича, где была детская площадка. Судя по счастливым визгам, там произошло окончательное примирение с Сусликом, и они развлекались, как могли. Тайну коричневого пушистого свитера я узнала, однако, несколько позже.

Вечером дождило, и наша застекленная беседка как нельзя лучше подходила для посиделок в непогоду, и на этот раз свободных мест там не было.

— Какие новости в рок-клубе? — осведомилась я у Шурика.

— Гребень приобрел вторую пару брюк, — ответствовал Шурик с плохо скрытым ехидством, — а теперь все обсуждают, у кого это они позаимствовали музыку и слова «Города».

— А каковы версии?

— Музыка старинная, и, предполагают, аглицкая, а текст приписывают Звездинскому.

Да, Бэ-Гэ, ухитряясь играть короля даже без свиты, не давал покоя коллегам, но в 1993 году я купила полный сборник песен «Аквариума», и авторами текста значились А. Волохонский и А. Хвостенко.

Относительно автора музыки я так ничего и не узнала — не слишком хотелось, меня устраивала любая версия, даже доаглицкая, времен Иоанна Богослова.

Несколько позднее у нашей беседки появилась усталая Ирена и, пожаловавшись на своего квартиранта, стучавшего по ночам мебелью, попросила унять папашу — она не высыпается, и Витас все время нервничает.

Наиболее гуманным представлялось рассеивание пыла королевы пакавенского спорта. Обсудили кандидатуру Барона, как лица, кровно заинтересованного и умеющего при случае шаркать ножкой, но Барон, используя очевидные отличия Надежды от вожделенного белокурого стандарта, мгновенно вычеркнул себя из списка кандидатов.

Проплывающая мимо беседки с пустым бидоном из-под молока Жемина сказала, что есть выход, устраивающий всех. Сосуществуя с многочисленными дачниками в деревянном доме уже много лет, она имела в этих вопросах значительный опыт. Кроме того, она вполне искренне сочувствовала Ирене, понимая, что двое малых детей, кухня, огород и скотина во дворе требовали хорошего здоровья и крепкого сна. Ирена поблагодарила и удалилась, а мы остались гадать и развлекаться самыми фантастическими предположениями, причем Стасис, в отместку за кражу щук, молчал, как рыба.

Сидели допоздна, пока не стало ясно, что пора и расходиться. Тепло, а вернее сказать, слегка теплее положенного, попрощавшись с Шуриком — тот отбывал ночным дилижансом, я обратила, наконец, свой взор на Андрея Константиновича. На покой в мансарду мы обычно подымались вместе, и выглядели при этом вполне дружной парой — на всякий случай и не желая посвящать общество в сложности своей личной жизни.

— Я узнаю секрет, — сказал Андрей мне перед дверью, как бы между прочим, — он пригодится нам в дождливые дни.

Вероятно, по его сценарию на моем лице должна была появиться смесь радостного изумления и робкой радости, но именно это выражение лица я уже безуспешно примеряла вчера утром, а сегодня у меня была другая роль, и его фраза соответствовала именно ей. Вот, если бы он сказал мне: «Когда б вы знали, как ужасно томиться жаждою любви, пылать — и разумом всечасно смирять волнение в крови…», то пришлось бы изобретать что-нибудь этакое: «То знайте: колкость вашей брани, холодный, строгий разговор, когда б в моей лишь было власти, я предпочла б обидной страсти…»

— Я нахожу, что вы излишне впечатлительны, Андрей Константинович. Пейзанская непосредственность, да и только!

— Зато тебе явно впечатлений не хватает. Добавить? — предложил он зло и коротко, и я оказалась распятой на деревянной стене.

— Подход недорогого районного психоаналитика! Так что там еще в ваших предписаниях?

Мы смотрели друг другу в глаза, пока он не отпустил меня, и сказал уже совсем другим тоном: