Последнее лето в национальном парке - [31]

— Мне в Москве Евгения Юрьевна как-то рассказывала о своих внучатых племянницах. Я помню, одна из них пока еще не была замужем. До сих пор я почему-то был совершенно уверен, что это про тебя. Надеюсь, я прав? — спросил меня вдруг Андрей.

— Не надейся, я развелась несколько лет назад.

— Тогда, надеюсь, ты не собиралась замуж в последнее время?

— Иногда собиралась — под настроение, да как-то не представлялось удобного случая.

— Ты так славно готовишь обед, есть о чем подумать.

— Только не вслух, пожалуйста, такие вещи говорят после целой серии удачных обедов.

— С такими талантами — и на свободе! На месте твоего мужа я бы не стал разводиться.

— Я бы тоже, но у него не было выбора.

— Так почему же вы развелись? — спросил он и, увидев выражение моих глаз, быстро добавил, — я предельно серьезный парень уже лет тридцать пять. Спроси у тети, ей мой дядя теперь все докладывает.

— Мы не сошлись характерами, и это чистая правда. Впрочем, все произошло так быстро, что я уже не помню деталей. Сейчас он иногда позванивает, жалуется на третью жену — такая сволочь опять попалась, хоть вообще больше не женись!

— А что ты делала потом?

— Потом мне ужасно понравилось жить одной.

— Тяжелый случай, но я собираюсь долго надоедать тебе. Ты не против?

— Уже нет, ты мог бы это заметить.

Мы ушли за ограду кладбища, и отправились гулять по лесным дорогам. Оставаясь наедине со мной, он был гораздо разговорчивее, чем в компании, и, будучи детьми своего времени, мы не избежали сегодня длинной беседы о недавнем прошлом своей страны. В прошлом году были напечатаны «Исчезновение» Юрия Трифонова и вторая часть эпохального произведения «Дети Арбата», в этом году появились «Овраги» Сергея Антонова, и это представляло общий интерес.

Потихоньку ноги привели нас к железной дороге, ограничивающей Национальный парк с востока, а потом мы вернулись домой уже другим путем. Гулять по пакавенскому лесу без определенной цели было для меня внове, я всегда на своих прогулках что-нибудь собирала. Можно было бы, конечно, проинтерпретировать наш променад как сугубо деловой сбор сведений друг о друге, но, когда мы присаживались на сваленные бурей деревья, и я смотрела ему в глаза, то у меня голова кружилась от того, что эти глаза обещали. Мой спутник был очень хорош собой, нежен и смешлив, но дело было не в этом. Похоже, я нашла в нем то, ради чего стоило родиться, приехать в Пакавене, а потом когда-нибудь умереть — глубокий и искренний интерес к моей персоне.

Мои личные заслуги, впрочем, были достаточно скромны, просто ему богом было дано расставлять свои жизненные приоритеты так удачно, что женщина оказывалась на первом месте, а мне это нужно было больше всего на свете. Было бы трудно сформулировать сейчас, на чем именно зиждилась моя уверенность в этом его замечательном качестве — просто я искала это в большом и яростном мире и, похоже, нашла.

Вечером после ужина он сказал, что хотел бы переселиться ко мне. Я, однако, призадумалась.

— Андрей Константинович! Я, конечно, готовлю вам пищу вот уже пару дней, и позволяю черт знает что с собой делать, но это еще не повод для вселения на мою жилплощадь.

— Спорное утверждение! Впрочем, в виду имелось другое — у меня при этом совершенно не останется свободного времени. Как тебе этот аргумент?

— Ты, вероятно, возишь с собой в отпуск дежурную кассету с маршем Мендельсона?

— Нет, я обычно прокручиваю своим дамам «Прощание славянки», на всякий случай.

— И когда настанет моя очередь?

— Я выбросил кассету сразу же, как увидел тебя на мостках. Самые быстрые решения у меня всегда оказываются самыми верными. Так я переселяюсь?

— Я должна подумать.

— Соглашайся, ты ведь с ума сходишь от такого красивого парня, как я! Хочешь, продемонстрирую?

— Не исключено, — сказала я, быстро загородившись стулом, — но после развода я всегда просыпалась одна — а от привычек трудно избавиться.

— Суток на борьбу с собой тебе хватит?

— Возможно, если ты, конечно, постараешься внятно объяснить, зачем тебе это нужно.

— Хочется! — сказал он с предельной искренностью, украсив слово тяжелым глубоким вздохом, — а тебе разве нет?

— Похоже, ты все равно сделаешь по-своему, — сказала я, прельстившись этой искренностью, — но жилищный вопрос все же будем решать завтра.

— Я на диванчик пока.

— Завтра! А диванчик оставь в покое для моих друзей.

Стул отлетел в сторону, и стало тесно. Его аргументы были весьма убедительны, и они полностью убедили меня в своей правоте.

— Почему завтра? — спрашивал он, когда не был занят.

— Выспаться хочу последний раз в жизни, я должна выглядеть завтра не хуже невесты. Это понятно?

— Таки да, — ответил он, — вопросов нет. С кем попало я на людях не появлюсь.

Утром, когда я, раскрутив бигуди, спустилась с крыльца, Андрей стоял уже на дворе в светло-сером летнем костюме с галстуком, а рядом с огромным букетом белых цветов красовался в черно-белом светловолосый жених. Белые «Жигули» были украшены розовыми лентами и лупоглазой куклой в стиле «комильфо», и тут же подъехали серые «Жигули» в голубых бантиках с каким-то Буратино снаружи и со свидетелем церемонии, сыном Бордайтиса, внутри. Пора было отправляться в загс, прихватив в райцентре виновницу торжества и свидетельницу.