Последнее дело императрицы - [25]

Сжимать зубы от злости и раздражения и никогда не показывать боли.

- Не вздумай меня обмануть, — бросила ей новая знакомая и развернулась в двери. Видно, разговор она посчитала завершённым. В свою пользу.

Этель зашагала следом, ёжась от холода — минута перед рассветом всегда самая холодная и тёмная.

- Не отставай.

Этель прикрыла глаза, глотая очередной всплеск приказного тона. Минута перед рассветом для неё всегда была переполнена злобой, потому что именно в эту минуту она, уже проснувшись, но ещё не собравшись встать, вспоминала, через что прошла.

Проклятый мир.

"Ненавижу тебя".

И мир корчился в судорогах от её ненависти.

Внизу, на первом этаже, всё ещё горели шары белого пламени, и зевали охранники, взглядами провожая плакальщиц в тёмных накидках. Уж что они там рассматривали под широкими полами накидок — известно лишь Вселенскому Разуму, Этель глотала их взгляды, как яд, только что умереть не боялась.

Минута перед рассветом — самая больная, и в груди скребёт сильнее всего, и кашель давит на горло. Горячего чаю бы, Этель всегда глотала его сразу, как только поднималась, и вместе с ним глотала свои мысли и воспоминания, чтобы избавиться от них до следующей предрассветной минуты. От чая всегда становится легче, и скрежет в груди уходит, вот только сейчас у неё не было горячего чая.

На улицах стыли лужи, серые отражения хмурого неба, и холодно было так, что дрожь опять просыпалась внутри, у самого перекрестья ключиц. Горячего чаю бы, пусть кипяток согреет холодную кровь бывшей императрицы.

Эхо от стука каблуков разлеталось по пустынным улицам. Они шли — Этель не совсем понимала, куда — искать ещё одного мертвеца, что ли.

- Так откуда ты? — Проводница обернулась к ней, одновременно снимая капюшон накидки. Этель смогла рассмотреть как следует её красивые, хоть и излишне тонкие черты лица. От предрассветного тумана казалось, что на лице женщины залегли глубокие тени то ли возраста, то ли усталости.

- Из Лайоза, — улыбнулась Этель снова. Улыбка эта, вернее всего, очень напоминала волчий оскал.

- Понимаю. Ты сбежала туда после революции. А где жила до этого? Говор у тебя столичный.

- Ну, хорошо-хорошо, — хмыкнула Этель, отворачиваясь в сторону. — Из Альмарейна. И вообще-то я — бывшая императрица.

Лужи под ногами были вязкие и хрустели льдом. Спутница Этель рассмеялась. Смех у неё оказался неприятным, с хрипотцой, от которой тут же хотелось прочистить горло.

- Шутки. Я тоже их люблю. Думаю пошутить с тобой как следует, если узнаю хоть что-нибудь нехорошее. Сразу же сдам местным стражам порядка. Они сейчас злые — знаешь ли, в столице беспорядки, здесь тоже. Лучше не попадаться им под горячую руку.

- Приму к сведению.

Под каблуком сапога хрустнула тоненькая корочка льда. Этель на ходу нашла в сумке перчатки и натянула их. Пальцам стало чуть теплее. Спутница обернулась к ней, на мгновение угрожающе сжав кулак.

- Лучше прекрати это.

- Нам ещё далеко? — улыбнулась Этель в ответ.

Они приблизились к дому, который ничем особенно не отличался от соседних. Высокий, и окна были закрыты ставнями. Крутая лестница поднималась ко входной двери. У ворот замерли скелеты деревьев- по обе стороны, сухие, кажется, дотронься слегка — и рассыплются.

- Жди меня здесь. Не вздумай сбежать, всё равно вечером придётся возвращаться, — рыкнула провожатая — а Этель до сих пор не знала её имени — и потянула на себя тяжёлую скрипучую дверь.

Этель её не послушалась и вошла следом, надеясь хоть немного отогреть онемевшие пальцы. Её, казалось, не заметили. Замерший на ночь дом вздрогнул от резкого хлопка дверью: Этель не собиралась придержать её. Красться и прятаться она не любила.

Её взгляду открылся длинный тёмный коридор, множество дверей были плотно захлопнуты, лестница вела вверх, а на площадке второго этажа воцарился самый густой сумрак.

Прижавшись спиной к обшитой деревянными панелями стене, Этель слушала далёкие разговоры и ни слова не разбирала. К чему ей были слова, она без труда улавливала суть и по резким, отрывистым интонациям. Дом поскрипывал им в ответ старыми половицами — недовольно. Пахло мускусом и пылью.

Похоже, их Риз исчезла, и теперь Этель предстояло долгое и невыносимо муторное путешествие. Внутри теплилась только мысль о том, как она убьёт свою спутницу.

В ответ на её мысли дом скрипнул, и Этель усмехнулась. "Да, — сказала она самой себе. — Да".

Медленно светало. На полу теперь лежали серые отблески рассвета, тени неба и мёртвых деревьев. Этель закрыла глаза, откинув голову назад. Так запахи были ощутимее, и в их общей какофонии прорезалась тонкая нотка осени. Запаха подмёрзших луж.

Наконец хлопнула дверь, и по полу зашуршал подол. Этель по звуку шагов узнала походку своей спутницы. Та вряд ли была сильным магом, если так быстро поверила в то, что Этель — из касты воинов. Та была, скорее всего, демонологом. Резкий, гортанный выговор только подтверждал это. И узкие черты лица. Почти красивые, если бы смириться с их строгостью.

- Риз ушла вчера вечером и не вернулась. Она мертва, так и есть. — Голос, резкий, как черты её лица.

- Да, повторять в сотый раз не обязательно.