Последнее дело Даймонда - [2]

К гостье вышла поздороваться Ширли. Мисс Тренчард-Смит ответила ей тоном, который ясно говорил, что порядочную женщину не должны видеть в ночной рубашке нигде, кроме как в ее спальне.

– Представляю, как это для вас было ужасно, – заметила Ширли, имея в виду то, что случилось у озера. – Хотите что-нибудь выпить, чтобы успокоиться?

Гостья поблагодарила и отказалась.

– Но вы можете присмотреть за моими кошками, пока я буду отсутствовать. – Это прозвучало так, словно она делала Ширли великое одолжение. – Вы ведь не против кошек? – Не дожидаясь ответа, она повернулась к двери и позвала: – Сюда! Сюда! Сюда! – Из тени выскочили две сиамские кошки и прыгнули на нагретый Гарри диван, будто это место было специально приготовлено для них.

Когда Седгемур снова спустился вниз, Ширли, увидев, во что он одет, сказала:

– Мне показалось, ты пошел наверх взять брюки?

– Может, мне придется лезть в воду и кое-что вылавливать, – произнес он.

Жена поежилась. Гарри взял с полки у двери фонарь и проговорил:

– Пока, дорогая! – Он чмокнул жену и, старясь успокоить, шепнул: – Она, наверное, все выдумала.

Только не эта твердолобая старая кляча, решила Ширли. Если говорит, что труп там, будьте уверены – он там.

А вот Гарри продолжал сомневаться. И пока вез мисс Тренчард-Смит с полмили к озеру, размышлял, что она, наверное, захотела оживить свою монотонную жизнь, устроив себе бесплатное развлечение. Ведь известны случаи, когда одинокие старухи морочат полиции голову всякими небылицами. Если это тот случай, он разозлится не на шутку. Ясно, что Ширли теперь откажется заниматься с ним любовью. После упоминания об утопленнице, что бы он ни сказал и ни сделал, она не успокоится.

Чтобы держаться как подобает полицейскому, пришлось сделать над собой усилие. Гарри спросил, где остановить у озера машину.

– Не знаю, – ответила мисс Тренчард-Смит безразличным тоном. – Я понятия не имею, где мы сейчас находимся.

Он затормозил там, где заканчивалась дорога. Они вышли и стали пересекать торфяную полосу. Гарри водил перед собой лучом фонаря. Водоем был огорожен забором, за которым колебался на ветру камыш, то появляясь, то исчезая в свете фонаря.

– Как вы проходите к воде? – спросил Гарри.

– Через ворота.

– Ворота предназначены только для рыбаков.

– Я им нисколько не мешаю. – Мисс Тренчард-Смит рассмеялась. – И никому не скажу, что вы нарушили закон.

Она толкнула ворота, и они продолжили путь к кромке воды.

– То самое место?

– Сейчас все выглядит совершенно иначе, – отозвалась мисс Тренчард-Смит.

Сдерживая раздражение, Гарри широко повел лучом фонаря:

– Вспомните. Как вы заметили тело?

– Тогда еще не совсем стемнело.

В пятидесяти ярдах по берегу находилось место, где тростник вырос особенно высоким.

– Похоже?

– Ну, посмотреть не повредит, – кивнула она.

– Для этого мы сюда и приехали, мисс.

Гарри сделал шаг и почувствовал, что его нога утопает в мягкой грязи.

– Оставайтесь где стоите, – предостерег он мисс Тренчард-Смит, прошел до конца участка, но не обнаружил ничего, кроме семейства протестующе закрякавших уток. Гарри вернулся.

– Взгляните, во что превратились ваши кроссовки, – произнесла мисс Тренчард-Смит.

– Мы ищем труп, мисс, и должны постараться найти его, – напомнил он.

– Если вы собираетесь влезать в каждую кущу камыша, мы проведем здесь всю ночь, – безмятежно заметила она.

Двадцать минут поисков ничего не дали, если не считать, что мисс Тренчард-Смит вела себя все с большим вызовом, а полицейский констебль становился нервознее. Гарри светил фонарем и с горечью думал об оставленной дома в компании противных кошек Ширли, пока он тут пляшет под дудку взбалмошной старухи. Было почти половина двенадцатого. Ничего себе субботний вечерок! Словно демонстрируя невыполнимость задачи, Гарри нетерпеливо махнул лучом по поверхности воды. И в этот момент мисс Тренчард-Смит словно в отместку сказала:

– Там.

– Где?

– Дайте мне фонарь.

Он послушался и смотрел, как она держит его в вытянутой руке. Луч выхватил нечто белое в озере. Полицейский констебль коротко вздохнул и прошептал:

– Надо же! Вы оказались правы.

Тело застряло в камышах в десяти футах от них – в том месте, где голубовато-зеленые в свете фонаря водяные растения густо сплетались. Это была, без сомнения, женщина. Она лежала лицом вверх, длинные волосы плавали по воде, одна прядь обернулась вокруг шеи, бледная кожа пестрела зелеными семенами. Никаких ран. Седгемур вспомнил картину, которую видел во время школьной экскурсии в Лондон: мертвая, явно утонувшая женщина среди тростника. Полотно произвело на него впечатление. Учитель объяснил, что художник заставлял натурщицу часами лежать в ванне в его студии и однажды забыл заправить лампы, которые подогревали воду. Девушка подхватила простуду, которая если и не убила ее сразу, то, конечно, сократила жизнь.

История была рассказана ученикам как пример излишней верности своему делу. Седгемур стоял перед картиной до тех пор, пока учитель громко не окликнул его из соседнего зала. Прежде мальчик ни разу не видел изображения мертвого тела, а смерть, как известно, завораживает детей. Теперь, взглянув на утопленницу, он понял, насколько идеализировал прерафаэлит образ погибшей. Даже не потому, что живописная утопленница была в одежде. Ее лицо и руки изящно покоились на поверхности воды. Лицо же подлинной утопленницы под тяжестью головы погрузилось под воду. Раздутый живот, наоборот, оказался наверху. Кожа на груди сморщилась, руки отвесно уходили на глубину, и их вообще не было видно.