После заката - [22]

Она снова двинула бедрами о холодильник, негромко вскрикнув от напряжения. Удар сотряс все тело, но стул даже не пошевелился, он пристал к ней, как намагниченный. Она сильнее двинула бедрами и громче вскрикнула — получилась тантра-йога с примесью садомазохизма. Лента опять затрещала, и на сей раз сиденье сместилось влево относительно ее спины и бедер.

Эм бешено вращала немеющими от напряжения бедрами и билась, билась, билась о холодильник. Она потеряла счет ударам. Она снова заплакала. Она порвала шорты. Ткань лопнула по заднему шву, шорты начали сползать, обнажив кровоточащую ссадину. «На щепку напоролась», — подумала Эмили.

Глубоко вздохнула, тщетно стараясь успокоить бешено бьющееся сердце, и снова изо всех сил двинула деревянным горбом по холодильнику. Она попала по рычагу встроенного автомата для льда, и на кафельный пол посыпались кубики. Лента в очередной раз затрещала, вытянулась, и через секунду левая рука оказалась на свободе. Эмили взглянула на нее, словно не сообразив, что произошло. Подлокотник был до сих пор привязан к ее запястью, но сейчас сам стул висел справа на длинных серых полосках изоленты. Эмили точно в паутине запуталась… Да, именно так: угодила в плен к сумасшедшему пауку в шортах цвета хаки и тенниске «Изод». Она еще не освободилась, зато теперь могла воспользоваться ножом. Оставалось только вернуться за ним к разделочному столу.

— Не наступай на кубики! — велела она себе дребезжащим голосом, точь-в-точь как у студентки, дозанимавшейся до нервного срыва. — Кататься на коньках сейчас явно не время.

Кубики Эмили успешно миновала, но, когда нагнулась за ножом, переутомленная спина хрустнула в знак предупреждения. Из-за стула, болтавшегося у ее груди и лодыжек на длинных полосах изоленты, Эмили врезалась в разделочный стол, не обращая ни на что внимания, схватила нож левой рукой и перерезала путы на правой. Жадно глотая воздух ртом, она то и дело посматривала на дверь, ведущую из кухни в другие комнаты, вероятно, в столовую и холл. Пикеринг ушел именно туда, значит, оттуда и появится. Освободив правую руку, она сорвала обломок стула, до сих пор висевший на левой, и швырнула в центр кухонного острова.

— Хватит ждать Пикеринга! — одернула она себя, застыв посреди серой, утонувшей в полумраке кухни. — Лучше делай свое дело!

Совет, конечно, хорош, только как ему следовать, если знаешь, что совсем скоро дверь распахнется, и войдет твоя смерть.

Эмили перерезала ленту, приклеенную под грудью. Действовать следовало медленно, с предельной аккуратностью, но времени не было, и нож несколько раз царапнул кожу. Потекла кровь.

Нож попался острый, что имело как минусы — глубокие раны под грудиной, так и плюсы — слои ленты, перерезанные без особых проблем. Наконец она расправилась с последним — стул еще немного отделился от спины — и взялась за широкую полоску вокруг талии. Наклоняться стало куда проще, поэтому работа пошла быстрее и с меньшим риском пораниться. Когда с лентой было покончено, стул упал на кафель. В результате его ножки, до сих пор привязанные к икрам, врезались в ахилловы сухожилия, бугрившиеся прямо под кожей. Больно! Господи, как больно! Она жалобно застонала.

Эмили развернула корпус и левой рукой прижала стул к ногам, чтобы жуткая давящая боль утихла. Движение получилось коварным, в стиле тантра-йоги с элементами мазохизма, но Эмили не отпускала стул до тех пор, пока в очередной раз не оказалась лицом к плите. На нее она и облокотилась, чтобы ножки стула снова не врезались в сухожилия. Задыхаясь, плача (слез она даже не чувствовала), Эмили наклонилась вперед и стала перерезать изоленту на лодыжках. От рывков ослабли и эти полоски, и другие, удерживающие проклятый стул у нижней части туловища, поэтому все прошло быстро и практически без царапин с порезами, хотя она умудрилась как следует полоснуть себя по правой икре, словно в приступе безумия наказывая за судороги, которые начались, когда она отлепляла стул от пола.

Эмили перерезала ленту вокруг колен — оставался последний виток, — когда хлопнула входная дверь.

— Милая, я дома! — радостно закричал Пикеринг. — Ты соскучилась?

На долю секунды Эмили замерла, потом наклонилась так, что волосы свесились на лицо, и, собрав волю в кулак, приказала себе действовать. В подобной ситуации не до изящества — она поднесла нож к серой полоске ленты на правом колене, чудом не поранив коленную чашечку, и полоснула изо всех сил. В холле раздался скрежет: вероятно, Пикеринг повернул ключ в замке, внушительного, судя по звуку, размера. Он не хотел, чтобы ему мешали: незваных гостей на сегодня достаточно. Приняв меры предосторожности, Пикеринг зашагал по коридору. Очевидно, на ногах у него были кроссовки, потому что Эмили слышала хлюпанье мокрых резиновых подошв.

Пикеринг насвистывал песенку «О, Сюзанна» Стивена Фостера.

Лезвие ножа наконец перерезало ленту на правом колене, и стул, теперь держащийся лишь на левом колене, с грохотом ударился о разделочный стол. На секунду шаги за дверью (в каких-то ярдах от нее) остановились, а потом превратились частую дробь: Пикеринг побежал. После этого события развивались с головокружительной быстротой.