После войны - [53]
Рэйчел частенько подтрунивала над его простодушием и бесхитростностью в отношениях с противоположным полом. Но эти качества стали прекрасной защитой вдали от дома: его искренняя верность жене помогала с честью выходить из ситуаций, оказывавшихся слишком соблазнительными для других. Коллеги нередко пускались в сексуальные авантюры, на что окружающие предпочитали закрывать глаза. Что касается Льюиса, ему попросту не случалось противостоять соблазну, зачастую подчинявшему и нередко ломавшему карьеры людей вполне благоразумных. Лишь однажды он всерьез задумался, в чем тут дело. Может, с ним что-то не так? Как-то в Бремене его заместитель Блэкмор назвал Льюиса «монахом». Случилось это вскоре после войны, когда наступление мира отмечалось настоящими оргиями, в которые оказывались вовлеченными целые взводы и немецкие девушки. Тогда ему пришлось спасать капитана, забывшего обо всем на свете, включая молодую жену, в объятиях какой-то барменши. «Ты монах, Морган. Чертов монах, – твердил Блэкмор, пока Льюис стоял в дверях, ожидая, когда же его заместитель оденется. – Ты только посмотри на нее! Разве тут устоишь? А ты не хочешь?» Совершенно измотанная, девушка спала на кровати, выпростав из-под простыни голую ногу. Она выглядела такой мягкой, теплой, соблазнительной… но Льюис не хотел ее. И дело было не в недостатке гормонов, в чем обвинил его Блэкмор, и не в чрезмерном самоконтроле. Его и в самом деле влекло только к Рэйчел. Теперь, наблюдая, с каким изяществом Урсула обходит сугробы, он впервые задумался, достаточно ли крепка его защита. Он ловил себя на том, что замечает жесты, взгляды – то, что прежде замечал только в Рэйчел. Ему как будто надели очки, и выяснилось, что он страдает близорукостью. Что увидела бы Рэйчел, если бы наблюдала за ним сейчас из какого-нибудь окна? Достойного британского офицера или супруга, делающего первый, осторожный шажок к романтическому приключению? Льюис знал, что подумал бы Блэкмор – да и добрая половина сослуживцев, – но что думает он сам? Действительно ли он всего лишь провожает домой свою переводчицу или его галантная настойчивость прикрывает отнюдь не джентльменские намерения? Это все холод, это от холода у него странные мысли и чувства.
Они подошли к шестиэтажному дому напротив старинного бургерского особняка. Урсула открыла сумочку и начала искать ключи.
– Здесь квартира моей тети.
Конечно. Она живет с тетей. Поэтому и направилась в Гамбург, сбежав от русских.
– Я бы пригласила вас на кофе, но тетя любит посудачить.
– Все в порядке. Я и не рассчитывал.
– Спасибо, что проводили. Увидимся завтра. Если погода позволит.
– Да. Если позволит погода.
Лежа в постели, Рэйчел проигрывала стычку с Любертом, снова и снова, слово за словом, вплоть до того момента, когда он поцеловал ее. И хотя поцелуй потряс ее, она не чувствовала себя оскорбленной. Было в этом поцелуе даже что-то трогательное, милое: как он промахнулся мимо ее губ, как стоял потом, словно ожидающий пощечины мальчишка. И удивительно, что, объявив перемирие, сама она никакого покоя в своей душе не ощущала. Почему он сказал то, что сказал? О ее прошлом? О потере? О браке? Он так точно описал ее состояние. Рэйчел не давала покоя мысль, которую поначалу она гнала прочь, мысль о том, что ее поняли.
Вы понравились бы мне больше, если бы я знал вас тогда…
Сейчас вы не такая…
Эти же слова после смерти Майкла не раз говорил Льюис, и Эдмунд, должно быть, услышал их от отца. Льюис не критиковал ее, нет, лишь пытался ободрить и поддержать, но в его словах был и подтекст – желание, чтобы она стала прежней, той женщиной, с которой он занимался любовью. Той женщиной, какой она была до взрыва, которая не думала, какая она «настоящая», счастлива ли и нужен ли ей секс. Но жизнь не повернешь вспять. Невинность утрачена. Бомба разорвала ее, и она никогда уже не станет прежней. И если Льюис не понимает этого, то и помочь не может. Когда она спрашивала: «Что ты любил во мне раньше, Лью?» – он отвечал, что просто любил ее и не может этого объяснить. Что ж, если она когда-нибудь оправится, нужно будет найти кого-то, кто сумеет объяснить ей любовь.
Рэйчел вытянула руку – пусто и холодно. И хотя она привыкла спать одна, Льюису полагалось лежать рядом. Сложенная пижама под подушкой подтвердила, что он не появлялся. Пальцы коснулись мягкой ткани. В первый год брака они ложились нагишом, даже зимой. Никаких барьеров, никакого смущения. Конечно, тогда в них бурлила юность, полная уверенности и свободы, тогда у них не было прошлого, но с годами нагота спряталась под покровами, которые становились все плотнее. Надев после смерти Майкла суровое траурное платье, Рэйчел решила, что никогда уже не сможет его снять.
Рэйчел села в кровати. Где-то в доме горел свет – просочившись через щель в шторах, он лежал полоской на полу. Она включила лампу возле кровати. Хотелось горячего молока. Эта привычка появилась во время войны, когда рядом не было мужа.
Рэйчел прислушалась. Ночь выдалась тихая, и только в отопительных трубах что-то щелкало и постукивало. Посидев, она встала и посмотрела в щель между шторами. Свет шел снизу. Должно быть, Льюис вернулся и решил выпить стаканчик на ночь. Она сунула ноги в тапочки, набросила халат и вышла из спальни.
1946 год, послевоенный Гамбург лежит в руинах. Британский офицер Льюис Морган назначен временным губернатором Гамбурга и его окрестностей. Он несколько лет не видел свою жену Рэйчел и сына, но война позади, и семья должна воссоединиться. Губернатора поселяют в одном из немногих уцелевших домов Гамбурга – в роскошном и уютном особняке на берегу Эльбы. Но в доме живут его нынешние хозяева – немецкий архитектор с дочерью. Как уживутся под одной крышей недавние смертельные враги, победители и побежденные? И как к этому отнесется Рэйчел, которая так и не оправилась от трагедии, случившейся в войну? Не окажется ли роковым для всех великодушное решение не изгонять немцев из дома? Боль от пережитых потерь, страх и жажда мести, потребность в любви и недоверие сплетаются в столь плотный клубок, что распутать его способна лишь еще одна драма.
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Когда перед юной Лекси словно из ниоткуда возникает загадочный и легкомысленный Кент Иннес, она осознает, что больше не выдержит унылого существования в английской глуши. Для Лекси начинается новая жизнь в лондонском Сохо. На дворе 1950-е — годы перемен. Лекси мечтает о бурной, полной великих дел жизни, но поначалу ее ждет ужасная комнатенка и работа лифтерши в шикарном универмаге. Но вскоре все изменится…В жизни Элины, живущей на полвека позже Лекси, тоже все меняется. Художница Элина изо всех сил пытается совместить творчество с материнством, но все чаще на нее накатывает отчаяние…В памяти Теда то и дело всплывает женщина, красивая и такая добрая.
1947 год. Эви с мужем и пятилетним сыном только что прибыла в индийскую деревню Масурлу. Ее мужу Мартину предстоит стать свидетелем исторического ухода британцев из Индии и раздела страны, а Эви — обустраивать новую жизнь в старинном колониальном бунгало и пытаться заделать трещины, образовавшиеся в их браке. Но с самого начала все идет совсем не так, как представляла себе Эви. Индия слишком экзотична, Мартин отдаляется все больше, и Эви целые дни проводит вместе с маленьким сыном Билли. Томясь от тоски, Эви наводит порядок в доме и неожиданно обнаруживает тайник, а в нем — связку писем.
Германия, 1945 год. Дочь пекаря Элси Шмидт – совсем еще юная девушка, она мечтает о любви, о первом поцелуе – как в голливудском кино. Ее семья считает себя защищенной потому, что Элси нравится высокопоставленному нацисту. Но однажды в сочельник на пороге ее дома возникает еврейский мальчик. И с этого момента Элси прячет его в доме, сама не веря, что способна на такое посреди последних спазмов Второй мировой. Неопытная девушка совершает то, на что неспособны очень многие, – преодолевает ненависть и страх, а во время вселенского хаоса такое благородство особенно драгоценно.Шестьдесят лет спустя, в Техасе, молодая журналистка Реба Адамс ищет хорошую рождественскую историю для местного журнала.
Кора Карлайл, в младенчестве брошенная, в детстве удочеренная, в юности обманутая, отправляется в Нью-Йорк, чтобы отыскать свои корни, одновременно присматривая за юной девушкой. Подопечная Коры – не кто иная, как Луиза Брукс, будущая звезда немого кино и идол 1920-х. Луиза, сбежав из постылого провинциального городка, поступила в прогрессивную танцевальную школу, и ее блистательный, хоть и короткий взлет, еще впереди. Впрочем, самоуверенности этой не по годам развитой, начитанной и проницательной особе не занимать.