После - [135]

Он пытается отдернуть занавеску, но я снова закрываю ее и слышу его смех.

– Подумать только, детка, с завтрашнего дня у тебя каждое утро будет собственный душ. – Его голос заглушается льющейся водой.

Намыливаю волосы шампунем.

– Это не так воспринимается, пока я не увидела это сама.

– Погоди, ты его еще не видела, тебе понравится, – говорит он.

– Кто-нибудь знает, что ты собираешься снимать квартиру? – Я уже знаю ответ.

– Нет, зачем кому-то знать?

– Незачем, просто мне интересно.

Скрипит кран. Когда я закрываю воду. Хардин держит мое полотенце, и когда я выхожу, заворачивает в него мое мокрое тело.

– Я знаю, ты думаешь, что я пытаюсь скрыть от друзей тот факт, что мы селимся вместе.

Он не ошибается.

– Ну, это немного странно, что ты съезжаешь отсюда так, чтобы никто не знал.

– Это не из-за тебя, это потому, что я не хочу слушать всю эту муть об изгнании из братства. После того как мы переедем, я скажу им всем, даже Молли. – Он улыбается и обнимает меня за плечи.

– Я хочу сама сказать об этом Молли, – смеюсь я, обнимая его.

– Договорились.

После нескольких объятий я собираюсь, он протягивает мне ключи от машины, и я ухожу. Когда я сажусь в машину, мой телефон вибрирует.

«Будь осторожна. Я люблю тебя», – читаю я.

«Хорошо. Полегче с моей машиной, я люблю тебя. Xo».

«Не могу дождаться, чтобы снова тебя увидеть. Встретимся в пять. Ничего с твоим драндулетом не случится».

«Следи за своими словами, не то случайно хлопну твою тачку на парковке».

Улыбаюсь и отправляю ответ.

«Хватит отвлекать меня, поезжай на работу, пока я не спустился и не сорвал с тебя одежду».

Каким бы привлекательным это предложение ни казалось, я кладу телефон на пассажирское кресло и завожу машину. Двигатель мягко мурлычет, в отличие от рева моей машины. Для классического автомобиля он двигается гораздо плавнее моей; Хардин действительно заботится о машине.

Выезжаю на шоссе, и телефон опять звонит.

– Господи, ты что, двадцать минут без меня прожить не можешь? – смеюсь я в трубку.

Мужской голос отвечает мне:

– Тесса?

Ной.

Я отодвигаю телефон от уха и смотрю на экран, в ужасе убеждаясь, что это он.

– Гм… извини, я думала… – заикаюсь я.

– Ты думала, что это он… я понял, – говорит он.

Ной говорит грустно, но спокойно.

– Мне очень жаль. – Действительно.

– Все нормально.

– Так… – Я не знаю, что сказать.

– Вчера я виделся с твоей мамой.

– Ой!

Вместо сочувствия Ною всплывает ненавидящий голос мамы, отчего у меня снова колет в груди.

– Да… Она очень зла на тебя.

– Я знаю… она шантажировала меня оплатой колледжа.

– Она передумает, я уверен. Просто она страдает, – говорит он.

– Она страдает? Шутишь, что ли? – усмехаюсь я.

Он не может защищать ее в моих глазах!

– Нет-нет, она собиралась это сделать, но она просто злилась, что ты… ну… с ним, – говорит он, не скрывая неприязни.

– Это не ее дело – указывать мне, с кем быть. Ты мне поэтому звонишь? Сказать мне, что я не должна быть с ним?

– Нет-нет, Тесса. Просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо. Мы впервые так долго не разговаривали за десять лет, – говорит он.

Я не могу сердиться.

– Ой, прости. Сейчас у меня столько всего происходит, я думала, ты позвонил, чтобы…

– Просто чтобы сказать, что то, что мы не вместе, не значит, что я для тебя не существую, – говорит он, и меня пронзает боль.

Я скучаю по нему; я не люблю его, но он был такой огромной частью моей жизни, когда я была маленькая, что трудно все это отвергнуть. Он был всегда со мной, а я разбила ему сердце и даже не удосужилась как-нибудь это объяснить или извиниться. Я ужасно чувствую себя от того, как я поступила с ним. Наворачиваются слезы.

– Прости меня за все, Ной, – тихо прошу я и вздыхаю.

– Все будет хорошо, – так же тихо отвечает он. Словно желая сменить тему, он говорит: – Я слышал, ты получила стажировку…

Мы разговариваем всю дорогу до издательства. В конце концов, Ной обещает поговорить с мамой о ее отношении ко мне, и я чувствую, что с моих плеч свалилась огромная тяжесть: Ною лучше всего удавалось успокоить маму, когда она сердилась.

Оставшаяся часть дня проходит гладко. Дочитываю рукопись, делаю заметки для мистера Вэнса. Мы с Хардином обмениваемся эсэмэс, договариваясь о месте встречи. Время летит незаметно. Когда я приезжаю по адресу, который назвал мне Хардин, с удивлением обнаруживаю, что это место на полпути между кампусом и издательством. Если мы тут поселимся, дорога будет занимать всего двадцать минут. Совместная жизнь с Хардином по-прежнему кажется мне чем-то абстрактным.

Я не вижу на стоянке своей машины. Звоню Хардину и оставляю голосовое сообщение. Что делать, если он передумал? Он ведь говорил?

Я уже начинаю паниковать, но тут он заезжает на стоянку и паркует мою машину рядом со мной. По крайней мере, машина похожа на мою, но все же отличается. На серебристой краске ни царапины, выглядит новенькой и блестящей.

– Что ты сделал с моей машиной? – спрашиваю я, когда Хардин вылезает.

– Я тоже рад тебя видеть, – он улыбается и целует меня в щеку.

– Серьезно, что ты сделал?

– Перекрасил. Господи! Можешь меня поблагодарить. – Он закатывает глаза.

Я прикусываю язык только потому, что у нас еще важное дело. Кроме того, машина действительно хорошо выглядит. Мне просто не нравится, что Хардин тратит на меня деньги, и краска к тому же недешевая.