После - [127]

– Хм…

Так странно: час назад он называл меня своим другом, а теперь зовет в Англию, чтобы познакомить с мамой.

– Давай просто пока съездим в Сиэтл? – смеюсь я.

– Ладно, но я запомню, что ты хотела бы проехаться через англоязычную местность, увидеть дом, где выросла Остин…

Не могу себе представить, как отнесется моя мать к тому, что я полечу в страну Хардина. Вероятно, запрет меня на чердаке и никогда не выпустит. После того скандала, когда она мне угрожала и пыталась заставить не видеться с Хардином, мы так и не разговаривали. Я пытаюсь как можно дольше оттянуть неизбежное.

– Что случилось? – спрашивает он, глядя на меня.

– Ничего, прости, подумала о маме.

– Ох… Она свыкнется с этим, детка, – уверенно говорит он, но я знаю свою маму лучше.

– Это вряд ли. Но давай поговорим о чем-нибудь другом.

Мы начинаем обсуждать свадьбу. Тут в кармане Хардина начинает вибрировать. Я ложусь так, чтобы он мог вытащить трубку, но он не собирается делать это.

– Подождут, – говорит он, и мне становится радостно.

– Мы останемся в субботу у твоего отца после свадьбы? – спрашиваю я.

Мне нужно избежать встречи с мамой.

– Ты этого хочешь?

– Да, мне там нравится. Эта кровать такая маленькая. – Я морщу нос, и он смеется.

– Мы могли бы оставаться там чаще. Как насчет сегодня?

– С утра у меня стажировка.

– Ну и что? Ты можешь принести все с собой и готовиться в ванной комнате. Я давненько не ночевал в доме братства; они, наверное, уже сдали мою комнату в аренду, – шутит он. – Ты же не хочешь мыться в душе в присутствии еще тридцати человек?

– Согласна, – улыбаюсь я, поднимаясь с кровати.

Хардин помогает мне собрать вещи на завтра, а я все больше и больше волнуюсь, собираясь в дом братства. Я ненавидела этот дом и до сих пор ненавижу, но отдельный душ с настоящей ванной и большая кровать Хардина слишком заманчивы.

Он хватает красное нижнее белье из моего комода и протягивает мне, нетерпеливо кивая, и я запихиваю его в сумку. Туда же я кладу одну из своих старых черных юбок и белую блузку и вынимаю новое платье.

– Красный бюстгальтер с белой блузкой? – с сомнением спрашивает Хардин.

Вытаскиваю белую блузку и кладу на ее место синюю.

– Ты могла бы взять еще одежды, и не придется тащить ее в следующий раз, – говорит он.

Мне нравится, что он это предлагает, учитывая, что мы собираемся спать вместе каждую ночь.

– Думаю, ты прав, – говорю я и укладываю в сумку белое белье и несколько попавшихся под руку шмоток.

– Ты знаешь, как было бы намного проще, – говорит он, закидывая сумку на плечо, когда мы выходим наружу.

– Как? – Я уже знаю, что он собирается сказать.

– Если бы мы с тобой жили вместе. Не надо было бы решать, где ночевать, и постоянно паковать сумки. Был бы отдельный душ, ну, не совсем отдельный. – Хардин игриво подмигивает. Он открывает дверцу машины для меня, и я уже думаю, что все сказано, но тут он добавляет: – Ты могла бы просыпаться и варить себе кофе на нашей кухне, и мы каждый день встречались бы на собственной территории. Никаких соседей по комнате или по этому дерьмовому братству.

Каждый раз, когда он произносил «наше», я просто расцветаю. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне нравится эта мысль. Я просто в ужасе от того, как все быстро меняется с Хардином. Но я не хочу, чтобы по моему лицу это было заметно.

Подъезжаем. Он кладет руку мне на бедро и говорит:

– Не думай об этом.

Телефон Хардина снова вибрирует, но он не обращает внимания. На этот раз мне кажется странным, что он не поднимает трубку, но я гоню подозрения прочь.

– Чего ты боишься? – спрашивает он, когда я молчу.

– Не знаю. Что делать, если с моей стажировкой что-то случится и я не смогу себе это позволить? Или что-то случится между нами?

Он ненадолго хмурится, но потом снова говорит мне с прежней беспечностью:

– Детка, я уже говорил тебе, что буду платить за квартиру. Это была моя идея, так что давай так и будет.

– Неважно, сколько ты получаешь. Мне не нравится идея, что ты будешь все оплачивать.

– Можешь оплачивать телевидение, – ухмыляется он.

– Кабельное и продукты? – предлагаю я.

Не могу понять, насколько серьезно мы это решаем.

– Договорились. Продукты… Неплохо, как считаешь? Можешь каждый день к моему возвращению готовить ужин.

– Извини? Скорее наоборот, – смеюсь я.

– Мы могли бы готовить через день?

– Договорились.

– Значит, ты переезжаешь ко мне?

Не думаю, что видела когда-то на его лице более широкую улыбку.

– Я просто…

– Я буду заботиться о тебе, ты знаешь? Всегда, – обещает он.

Собираюсь сказать, что не хочу, чтобы он содержал меня, что я буду зарабатывать и платить свою долю, но понимаю, что он говорит не только о деньгах.

– Боюсь, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – признаюсь я.

– Я тоже, – к моему удивлению, говорит он.

– Правда? – Я рада, что он чувствует то же самое.

– Да, я постоянно об этом думаю. Ты слишком хороша для меня, и я все жду, когда ты это осознаешь, но все-таки надеюсь, что этого не произойдет, – говорит Хардин, пристально глядя на дорогу.

– Этого не произойдет.

Он не отвечает.

– Хорошо, – нарушаю я молчание.

– Что хорошо?

– Хорошо, я перееду к тебе, – улыбаюсь я.

Он выдыхает, словно после нескольких часов тяжелой работы.